Я выпила две трети бокала, и Георгий незаметно поменял фужеры местами.

— С чего такая конспирация?

— Хавьер, знаешь ли, тоже не дурак. Может и наблюдать.

Я мельком взглянула на камеру на потолке, понимая намёк гендира.

— Так он и разговор может подслушать.

— Такие камеры не записывают звук.

— Откуда такая осведомленность?

Гоша пожал плечами.

— От Димы, конечно. Как-то рассказывал. Возьми меня под руку.

Задумавшись на долю секунды, я всё же выполнила просьбу Гоши.

— Этот бокал мне тоже пить?

— Пару глотков точно сделай, чтобы неполный был, а дальше как захочешь. Ты в переговорах не участвуешь, так что можно и расслабиться немножко.

Из-за выпитого, мне казалось, что я уже расслабилась. Даже поймала себя на мысли, что послушалась совета начальника и всё это время не искала взглядом Диму.

Мне бы хотелось быть такой же расслабленной рядом с мужчиной моей мечты. Из-за этой его субординации, из-за его равнодушного поведения, я просто не знала, не понимала, как к нему подступиться. Была бы я ещё из тех активных дам, что берут быка за рога, но я не такая. Да и мне казалось, он бы всё равно не оценил. Сказал бы прямо что-то наподобие: "Ты забываешься, Алиса", и обрубил бы на корню весь мой энтузиазм.

По крайней мере одной девице из офиса он прямо так и сказал. Это произошло ещё до моего перевода на должность секретаря, и при мне девочки вспоминали эту историю ещё несколько месяцев.

Ненадолго задумавшись, я не заметила, как мы подошли к заветной двери.

— У меня есть к тебе просьба.

— Какая?

— Мы войдём вместе, познакомимся, и, когда я скажу тебе идти в зал, я поцелую тебя в щёку на прощание.

— Ну, хорошо.

Мы открыли дверь и вошли комнату. Она оказалась зонированной. Первая часть была кабинетом в светлых тонах и мебелью из красного дерева. Вторая часть комнаты была ограждена полупустым стеллажом, на котором скорей для красоты чем для пользы стояло несколько книг и пару картин. Сквозь пустые полки был хорошо виден черный п-образный диван с множеством декоративных подушек. Перед ним стоял журнальный столик, а напротив висел большой телевизор. На нем было выведено беззвучные видео с камер наблюдения за галереей.

Хавьер Морено сидел в центре дивана. Он читал какой-то документ. Один охранник стоял рядом с ним, а второй сразу, как мы вошли, материализовался рядом с нами.

— Мистер Румянцев? — задал вопрос охранник на английском языке.

— Всё верно. — подтвердил он.

— Можете проходить.

— Милая, побудь, пожалуйста, в зале. — Гоша приобнял меня за талию и, как и договаривались, поцеловал в щёку.

— Хорошо. — я приветливо улыбнулась всем присутствующем и вышла в зал.

От меня не ускользнуло то, что Хавьер всё это время исподлобья наблюдал за нами. Но всё получилось очень реалистично, потому что договорившись заранее с гендиром о поцелуе, я всё равно умудрилась смутиться. Уж больно чувственно вышел у него этот невинный поцелуй.

Счастье для него, что рядом была именно я. Любая другая после такого поцелуйчика надумала бы себе много чего, особенно блуждая среди всех этих картин. Оглядев зал, я не увидела среди гостей Диму. Возникло чувство, что он и не появится. Пройдя неспешно пару кругов, и сделав пару глотков шампанского, я остановилась у одной из картин.

— Вам нравиться? — раздался мужской голос за моей спиной.

Я обернулась.

Я увидела лысого, полного мужчину лет сорока с маленькими глазками и крючковатым носом. Он был одет в белый костюм с чёрным платком вместо галстука.

— Простите, вы меня спрашиваете? — так же на английском уточнила я.

— Да. Я хотел бы узнать ваше мнение.

Я вновь посмотрела на картину. На ней был изображен секс в миссионерской позе. Мужчина был за кадром, а женщина написана в деталях. Она изгибалась и кричала от наслаждения.

— Картина получилась очень страстной и реалистичной. У Антони действительно талант.

— Мне приятно это слышать.

— Почему?

— Видите ли, я его учитель. Позвольте представиться, Альберт Серрано. — сказав это, он взял мою свободную руку и поцеловал.

Мне его внимание не льстило. И сильно раздражал тот факт, что он так нагло вторгся в моё личное пространство. Но вслух я сказала:

— Очень приятно. Алиса Курчанова.

— Какое волшебное имя. Моя любимая сказка в детстве как раз про Алису. Вы возможно читали её — "Алиса в стране чудес"?

— Читала.

— Рад, что между нами есть что-то общее. — сказал это странный тип и приторно улыбнулся. Он перевел взгляд на картину.

— А вы знаете, что все свои картины, он написал со своих любовниц?

— Нет, конечно. Тема выставки была мне не известна. — дежурно улыбнулась я.

Мужчина придвинулся ко мне поближе и тихо произнес.

— А вы бы хотели оставить свой след в искусстве?

Его поведение и намёки были мне неприятны и в любой другой обстановке, я бы прямым текстом послала его. Но в данных обстоятельствах мои резкие слова могли бы привести к негативным последствиям для гендира. Так что я осторожно отстранилась от него.

— Боюсь, я вас не совсем понимаю, но в любом случае я не увлекаюсь искусством. Всего хорошего.

Уже сделала шаг в сторону, но мужчина взял меня за руку и потянул к себе.

— Постойте, драгоценная. Вы вероятно меня не поняли. Посмотрите туда.

Он указал мне рукой на другую часть зала. Там стоял Антони в окружении нескольких девушек модельной внешности.

— А теперь посмотрите туда.

С другой стороны зала стояли ещё несколько не менее красивых девушек. Они переговаривались между собой и смотрели то в нашу сторону, то в сторону Антони.

— Все эти юные девы пытаются добиться нашего внимания. Они мечтают позировать нам. Но мне они не интересны. Как только я увидел вас в зале, понял, что вы та самая муза, что я искал уже много месяцев. Не отказываетесь. Такой счастливый случай выпадает раз в жизни.

Во мне закипал вулкан. Этот самовлюбленный тип в наглую клеил меня и ждал, что я буду от этого в восторге.

— Простите, Альберт, но я вынуждена отказаться. Мне это правда не интересно.

— Почему? — по-детски надул губы этот взрослый мужчина. — Вы не любите искусство?

— Я люблю на него смотреть, но не участвовать.

— А вы когда-нибудь пробовали?