Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Наверное, не стоит... – слова прозвучали подозрительно неуверенно.
– Если «наверное», то обязательно стоит.
Не спрашивая разрешения, я расстегнул верхнюю пуговицу на ее блузке и губами прижался к голубой вене. Пульс частил, как у зайца. Маленького и перепуганного.
– Мне кажется, это уже другое лекарство. – Аглая стыдливо накрыла ладонью вторую пуговицу. Будто на замок закрыла самое ценное.
Смешная такая. Наивная. Но мне вполне хватило и одной пуговицы... с шеей, ключицей, нежными мочками ушей и сладким местечком под подбородком.
Не женщина, а сплошная эрогенная зона. От каждого прикосновения языка срывалась на стоны. От каждого поцелуя таяла все сильнее и выгибалась навстречу.
Отзывчивая, как тонко настроенный музыкальный инструмент. Настроенный на меня. Отрываться от нее было больно. Физически. До ломки.
– Ну как, дрожь прошла? – закончив с мочками, я поднес к своим губам ее руки и перецеловал каждый палец.
Никогда не думал, что понравится такое извращение, а тут с трудом удержал себя, чтобы по второму кругу не начать.
Было что-то в ее ледяных пальцах. Наверное, то, как отогревались от моего дыхания, доверчиво позволяли языку скользить вдоль тонких голубых венок и робко переплетались с моими пальцами.
– Все прошло, – Аглая смотрела на меня, словно я призрак. – Я теперь так спокойна, что можно в отель возвращаться, – нервно хихикнула.
– Соскучилась по острым ощущениям?
Так и хотелось прижаться одним «острым» и доказать, что ощущения могут быть гораздо острее и намного приятнее.
– Нет, мне лучше без них... – Она осторожно выбралась из моих объятий. – И вообще, нам не стоит...
Вероятно, после этого должна была снова прозвучать какая-нибудь чушь про субординацию и ответственность, но моей умненькой мышке хватило ума вовремя закрыть свой сладкий ротик.
– Когда молчишь, ты вообще сокровище. – Я с самым серьезным видом поправил ее блузку. Застегнул пуговицу и мягко развернул Аглаю на сто восемьдесят градусов. – Жить пока придется здесь. Другой такой же надежной квартиры у меня нет, но постараюсь решить этот вопрос поскорее.
– Я могла бы жить с охраной. В отеле. Хоть в одной комнате...
– Если захочешь, можем и здесь в одной комнате пожить. – Так и хотелось шлепнуть ее по попе, чтобы быстрее проходила и знакомилась.
– Нет. Нам вместе точно не стоит. – Будто прочла мои мысли, она сама припустила в гостиную и лишь у барной стойки оглянулась. – Но это не значит ничего больше!
Моя горячая, отзывчивая девочка прямо на глазах снова превращалась в скучную дотошную помощницу. Женщина-перевертыш. Никакой фантастики!
В ответ можно было сказать, что все по желанию трудящихся. Обоюдному! Но не моргнув и глазом я соврал:
– Да.
Аглая.
Каким-то образом я умудрилась дожить до двадцати семи, почти стать мамой, а так и остаться наивной дурочкой в отношениях с мужчинами.
Даже если бы меня пытали каленым железом, не смогла бы сказать, в какую игру играет Марат. Подозрений, и тех не было! Он то распоряжался мной как мебелью, то делал вид, что я лишь компьютер, то убивал своими поцелуями.
Больше всего это напоминало попытку свести с ума. Для того, кто невзлюбил меня с первого взгляда, методика была странной, но вполне эффективной. Возможно, продолжи он в том же духе, уже через пару дней я сама записалась бы к психиатру и сбежала бы от своего нанимателя.
Но спасла, как всегда, работа. Еще до старта стройки с новым проектом начались проблемы. Нам вдруг отказывали поставщики, с которыми работали по многу лет. Неожиданно увольнялись ценные специалисты. На таможне без всяких причин застревали грузы.
Неприятности сыпались как из рога изобилия, и вместо опасных игр я и Марат с головой погрузились в дела.
Хотел Абашев или нет, ему пришлось оставить меня в покое.
Мы жили под одной крышей. Спали в комнатах рядом. Вместе ездили в офис и возвращались домой. Но, выжатый как лимон, мой Монстр больше не сводил с ума поцелуями.
Я видела, как до глубокой ночи он сидит за компьютером в своем домашнем кабинете или разговаривает с кем-то на лоджии. Наблюдала рано утром, как жестко и технично молотит кулаками боксерскую грушу. Но никто из нас не касался друг друга.
Мы словно установили невидимую границу, приближаться к которой было нельзя.
Все, что осталось вне работы, – короткие, больше похожие на настольный теннис разговоры, которыми Марат нахально меня дразнил.
– Откроешь дома ноутбук – изыму! – заявил он в первый же день, стоило нам переступить порог квартиры после работы.
От неожиданности у меня челюсть упала. Как это? Такого деспотизма не позволяли даже родители в мои школьные годы.
– Но если мне нужно закончить кое-какие дела? – Я искренне не понимала.
– Дела нужно делать в офисе. Плачу я тебе как профессионалу, так что будь добра – исполняй обязанности профессионально. То есть вовремя!
– Это сейчас была не шутка?
Пришлось присесть на диван, чтобы не упасть.
– Про зарплату? – гад наградил меня фирменной хищной улыбкой. – Считаешь, переплачиваю?
– Только молока за вредность не хватает...
– Прости, с молочными продуктами у меня туго. А вариант белка на замену тебе, скорее всего, не понравится. Хотя... – чудовище почесало свой колючий подбородок. – Не факт.
За эти шуточки хотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым. Огромная пустая ваза в углу так и напрашивалась познакомиться с чьей-то черепной коробкой. С темечком, лбом – было не важно.
Но, стоило мне решиться на полевую лоботомию, Абашев выдавал что-нибудь новое, и в шоке я забывала, как именно планировала его убить.
Чаще всего тем самым «новым» выступал мой гардероб. Монстр и раньше относился к нему особенно трепетно, но теперь, когда стали жить вместе, как с цепи сорвался.
За неделю дважды мы опаздывали на работу, потому что этого тирана не устраивал мой костюм или платье. И трижды мне приходилось переодеваться.
Он словно удовольствие ловил, мучая меня.
– Ты выглядишь как заведующая похоронного агентства. Солидно, но мы не гробы с венками продаем, – забраковал внешний вид как-то утром.
– Это дорогой качественный костюм. Меня он полностью устраивает.
Я с трудом удержалась и не подошла поближе, чтобы хорошенько затянуть галстук на его шее.
– Дорогой? Да от такой скуки даже аквариумные рыбки в приемной пузом кверху всплывут.
– А я нахожусь в приемной, чтобы рыбок развлекать?