– Костя, ну скажи! Что ты там нашёл?

Надо было хоть что-то сказать, и он ответил:

– Некоторые нелицеприятные высказывания об Игоре Михайловиче. Ему очень не понравится.

– Так давай скорее расскажем ему!

– Ларочка! – Он, поправив очки, мягко заглянул ей в глаза. – Возьми себя в руки. Мы можем сделать только хуже. Если Людмиле Григорьевне станет известно, что я «посетил» её компьютер, она легко убедит Игоря в том, что я сам эти записи внёс туда, чтоб её скомпрометировать. И тогда всё – крах надеждам.

– Но что же делать? Ты знаешь? Ты ведь такой умный…

Она выглядела растерянной и расстроенной, но тут же легко предложила:

– Пойдём где-нибудь посидим. Тут чудный ресторанчик есть, может что-то вместе придумаем.

– Прости, – сказал Костя внушительно, – но у меня есть привычка всё обдумывать самому в одиночестве. У тебя другая задача: ни взглядом, ни словом не выдать нас.

Ему и в самом деле нужно было всё хорошо обдумать. И выработать план. Он посадил девушку в такси, помахал рукой и пошёл через площадь в городской парк. Там зашёл в первое же попавшееся кафе, взял кофе со взбитыми сливками, солёные орешки, и долго сидел. Мысленно раскладывал по полочкам всё, что узнал и всё, что можно было бы предпринять. Теперь ему было странно и стыдно за те первые свои мысли: уйти в сторону, не вмешиваться, забыть. Впрочем, сказал он сам себе, то были только мысли. Всё равно он так бы не поступил. А вот как нужно действовать?

Конечно, проще всего обратиться в милицию: передать дискету, рассказать о происшествии с бабушкой. Причём, не нужно даже идти в дежурную часть к кому попало. Вот же, этот Викентий Владимирович, бывший ученик деда, сам сказал: «Обращайтесь ко мне, если какие-то проблемы возникнут». Вряд ли он имел в виду проблемы криминального плана, скорее бытовые – полковник милиции и такие может легко решать. А тем более, если речь о преступлении. И он не отмахнётся: «Начитался мальчишка детективов, выдумывает…» Хотя бы уже потому, что привязан к бабушке и лично знаком с ним, Костей. Но не только поэтому. Косте понравился полковник по фамилии Кандауров всем: и манерой говорить, и пристальным, но не подозрительным взглядом, и юмором. Сразу, когда он ушёл, бабушка рассказала ему о знаменитом до революции сыщике Петрусенко, чьим потомком как раз и был полковник. Нет, такой человек не станет заниматься «крышеванием» бандитов и рэкетиров, брать взятки. Ему можно довериться, но потом…

У Кости был быстрый аналитический ум, он сам это знал. Логические, причинно-следственные связи сами выстраивались перед ним цепочкой. И сейчас он понимал: скаченная из компьютера запись – не доказательство. Людмила Григорьевна заявит, что пишет детективный роман, и всё это – её выдумка. Арестовать, даже просто задержать её – нет оснований. Даже если начнётся проверка – она скроется. А главное, ещё раньше, тут же исчезнет тот, кого она в записях называет «Юрой». Если бы суметь вычислить этого Юру! Вот тогда – никакой осечки. Он ведь убил милиционера и, похоже, ограбил какую-то медицинскую фирму здесь, в Харькове. Значит, находится в розыске. Его опознают и сразу арестуют. И, как сообщницу, – Людмилу. И её дневник уже станет не литературным произведением, а доказательством…

У Кости с детства была черта характера, выделявшая его среди других ребят. Если он сам за что-то брался, то не мог это сделать даже на «хорошо» – только на «отлично». Вот и теперь, ему стыдно будет передавать полковнику Кандаурову вульгарную «недоделку». Он взялся за это расследование, он уже многое узнал. Значит, должен узнать всё, до конца. И вот тогда, как на блюдечке: нате вам преступника, которого вы ловите!

Он обернулся к стойке и показал девушке-бармену свою пустую чашку. Она поняла, кивнула. Через пять минут, вновь отпивая маленькими глотками горячий кофе, Костя теперь уже прикидывал, кто бы мог быть этим «Юрием».

И вдруг он вспомнил! На второй день его работы в офисе Ларочка, выбалтывая ему разные подробности о сотрудниках, сказала, что главный менеджер Виталий несколько лет назад участвовал в мотоциклетных гонках. А теперь вот здесь – Костя даже непроизвольно притронулся к карману с дискетой, – лежит запись дневника Людмилы. И там написано, Костя помнит дословно: «Юрий настоящий смельчак, он был отчаянным байкером».

Вот он – «ключ» или «ниточка», можно назвать как угодно! «Мотоциклетные гонки – байкер». Лариса просто рассказала, Людмила – написала, но ни одна, ни вторая даже не представляли, что какой-то бухгалтер свяжет это воедино. Может быть, Виталий и приврал перед Ларисой для солидности о зарубежных ралли и призах, но что гонял на мотоцикле – это точно. Гонял под именем байкера Юрия.

Но тут Костя сам себя одёрнул: да, зацепка хорошая, но стоит ещё подумать, проанализировать. Теоретически Юрием может оказаться и кто-то другой. И даже не из руководства фирмы, существовали и другие сотрудники: риэлторы, техники, служащие филиалов. И всё же, зная Людмилу Григорьевну, а теперь, после чтения дневника особенно, Костя решил: такая властная и амбициозная женщина своего любовника определит в руководство. Чтобы он, сообщник, был в курсе всех дел, да и просто рядом, под её контролем… Игорь отпадает. Борис… нет, тоже не он, ведь в дневнике написано, что именно Борис познакомил её с Игорем. Вот и остаётся именно Виталий.

Костя стал вспоминать всё, что знал о нём. Не очень высокий, подтянутый, энергичный. Элегантен, приветлив, но неулыбчив. Да, в самом деле, он гораздо сдержаннее, чем другие сотрудники, сам ни разу не подошёл к Косте. А ведь именно Виталий у него сразу вызвал подозрение! Но тогда он думал, что это – «Виктор». «Виктором» оказался Игорь. Но то первое интуитивное подозрение, похоже, не обмануло.

Что же ещё о Виталии? Красивый, темноволосый, глаза… Стоп! У Кости даже чашка дрогнула в руке. Глаз Виталия он ни разу не видел: тот носил очки с тонированными стёклами, и не чуть-чуть, а прилично тонированными. Один раз Костя спросил его – «Как очкарик очкарика» – сказал, улыбаясь:

– У меня близорукость с детства, почти шесть диоптрий, увы. Но нужно уметь недостатки превращать в достоинства. Элегантные очки – это почти украшение. Где вы заказывали свои?

Виталий назвал ему магазин оптики на центральной улице города.

– А тонированные стёкла, это в самом деле сейчас престижно? Может, я отстал от моды?

Виталий пожал плечами:

– Помимо близорукости, у меня ещё и болезненное восприятие света. Всё это, в отличие от вас, приобретено недавно. Пришлось даже спорт оставить.

Вот такой разговор с Виталием был у него несколько дней назад. Теперь, вспоминая, Костя подумал: тёмные очки – для маскировки, изменения внешности. Может, он и причёску поменял, и цвет волос – надо приглядеться. А спорт свой оставил… Как там у Людмилы написано? Пересел с мотоцикла на угнанные машины…

Сам для себя Костя уже не сомневался: «Юрий» – это Виталий. Но надо иметь доказательства, как говорится в милицейских сериалах, неопровержимые. Подойти к нему и предложить свои услуги в махинациях? Не так, конечно, прямо и дуболомно: придумать убедительный повод. Придумать, это он сумеет, но напрямую к Виталию обращаться – нет, нельзя! Из дневника Людмилы ясно: человек этот опасный, опытный, убийства на нём. Надо, чтобы кто-то другой, из хорошо знакомых Виталию, порекомендовал «увлекательное предложение», которое Косте ещё нужно придумать. И, конечно, самого Костю, как автора этого предложения.