Патрик вызывающе посмотрел на него, прибавил обороты, двигатель хрипло заурчал – отличное звуковое сопровождение для напряженного момента. Достав из кармана тряпку, Эван вытер руки, затянулся и швырнул бычок на дорогу.

– Заходи! – процедил он и зашагал по растрескавшемуся тротуару.

В старом доме пахло плесенью. Патрик инстинктивно огляделся: на стенах гостиной ни одной фотографии, а из мебели – только скамья для жима, сто двадцать пять килограммов на штанге. Грязным коридором прошли на кухню. В углу – складной столик со стульями. Не дожидаясь приглашения, Патрик сел и закинул ноги на стол.

– Лет восемь не виделись, – усмехнулся Эван, достал из буфета полупустую бутылку виски «Джеймисон» и два высоких стакана. Повернувшись к гостю спиной, он порылся в ящике, вынул кухонное полотенце, положил на стол, разлил виски и сел. – Зачем пришел?

Адреналин прошел по телу Патрика с тонким хрустальным звоном.

– Говорят, ты к Дэнни цепляешься…

– Да ну? Он тебя прислал?

– Я представляю его интересы, – отозвался Патрик. Ни к чему вдаваться в подробности.

Одним глотком Макганн выпил половину виски и аккуратно поставил стакан на стол.

– Это наши дела.

– Он завязал.

– Слышал.

Патрик снял ноги со стола, расправил плечи. Взял стакан, слегка передвинул стул. Чем больше свободного пространства, тем удачнее выйдет бросок.

– Зачем ты так? Вы же раньше были близки, как братья.

– За Дэнни должок. – В спокойном голосе Эвана зазвенел металл. – Как только расплатится, мы снова станем братьями.

– Пошел ты со своим долгом! Никто тебя не подставлял, сам обосрался!

– Ты за этим пришел? – улыбнулся Эван.

– Нет. – Подавшись вперед, Патрик исподлобья взглянул на Макганна. – Я хочу красиво попросить: оставь Дэнни в покое!

Эван осушил стакан. Футболка, со следами машинного масла, в пожелтевших пятнах пота, туго обтягивает широкие плечи.

– Засунь свою просьбу…

Улыбнувшись, Патрик пригубил виски. Все, разговоры закончились, пора за дело браться! Опустив стакан, он незаметно уронил руку на колени. Рукоять ножа шевельнулась за голенищем.

– Что, опустили тебя на зоне?

Эван прищурился, плечи напряглись – вот-вот бросится в драку.

– Уймись, Патрик, ты всегда много рот раскрывал, даже когда зеленым пацаном за нами бегал как привязанный. – Макганн плеснул виски в оба стакана. – Когда-нибудь нарвешься.

Осторожно, не сводя глаз с Эвана и стараясь не шевельнуть плечом, Патрик двинул руку к голенищу, приподняв под столом ногу. Надо достать нож так, чтобы Макганн не всполошился раньше времени. Пальцы коснулись мягкой кожи ботинка.

– Говоришь, все ваши прежние дела уже ничего не значат?

Разговоры закончились, но Макганна надо отвлечь!

– Значили, пока Дэнни тебя, грубияна, не подослал!

Указательный палец коснулся рукояти. Патрик аккуратно подцепил нагретый телом нож и напрягся, готовясь к броску. Нужно действовать быстро, стремительно, но без спешки.

– Грубияна, говоришь? Отстань от Дэнни, иначе получишь от меня!

Патрик мысленно проиграл свои движения: раскрыть нож, броситься вперед, левой рукой ударить Эвана – не слишком изящно, зато эффективно, – приставить лезвие к горлу, оцарапать до крови, крутизну обломать…

– Отвяжись! – Улыбнувшись, Эван положил руку на стол, поверх полотенца.

За дело!

Резко вскочив со стула, Патрик сжал в руке нож. Лезвие холодно блеснуло в полумраке кухни. Макганн молча смотрел на него, не двигаясь с места. Патрик удивился, но отвел левую руку назад, готовясь к удару. Кровь забурлила в жилах, придавая сил, куража, увере…

Бутылка «Джеймисона» взорвалась. В грудь ударило что-то раскаленное. Боли не было, но Патрик налетел на невидимую стену. Он взглянул на стол: мелкие осколки зеленого стекла, остатки этикетки… Рука Эвана не сдвинулась с кухонного полотенца, в котором откуда-то появилась дыра, окруженная тлеющими лохмотьями.

Не может быть.

С легкой улыбкой Эван медленно поднялся, наотмашь занося руку. Мир рассыпался черно-белыми звездами. Патрик почувствовал, что падает. Спину пронзила боль от удара о покрытый линолеумом пол. В легких катастрофически не хватало воздуха.

Эван тяжело наступил на руку, сжимающую нож… «Ой, пальцы, больно, Боже мой, пальцы!»

Удар подбитого сталью ботинка в висок – и темнота накрыла Патрика тяжелым шерстяным одеялом.

Три часа утра – посетителей в закусочной почти нет. Устроившись в кабинке для курящих, Эван оглядел зал. За стойкой два копа сгорбились над кружками кофе, стайка молодых подвыпивших парней заняла целый столик. Голоса громкие, акцент как в фильмах Скорсезе. Итальянцев в Бриджпорте стало больше, чем ирландцев, но гордиться нечем. Все изменилось: на месте католической церкви вырос буддийский храм, половина вывесок и уличной рекламы на испанском. Азиаты играют в баскетбол в Макгуэйн-парке, по типу черномазых братков.

Надо провернуть дело и валить отсюда.

Официантка прикоснулась к плечу: «Ах ты, мой хороший!» Налитая грудь выпирает из дешевой формы. Узнать, что ли, когда у нее смена заканчивается? Нет, не стоит, пожалуй. Сделав заказ, Макганн закурил сигарету, затянулся поглубже.

Дэнни подослал Патрика. Странный ход.

Впрочем, Дэнни изменился. Пару лет походил белым воротничком, забыл, что к чему. Злоба захлестнула Эвана черной волной. Он срок мотал, а Картер, гаденыш, жизнь устраивал.

Официантка принесла заказ. Сквозь гамбургер можно было читать газету, суп напоминал крахмальный кисель. Тюремная жратва. Макганн представил себе Дэнни, выстаивающего очередь в тюремной столовой за макаронами с сыром или картофельным пюре в пластмассовом судке и стаканом молока в придачу. Картина еще та! Картеру понравится в трех квадратных метрах тюремной камеры.

Вот в этом направлении и нужно работать.

Эван ел без удовольствия, поглядывая на копов у стойки. Полицейские проводили перерыв за негромкой беседой, и их никто не беспокоил. Официантка нежно скользнула рукой по плечу одного, второго. Чаевые выбивает… У каждого свои методы.

Далекие и безмолвные силуэты небоскребов возвышались в ночном небе над «мустангом». Макганн нащупал в кармане ключи, не сводя глаз с подсвеченных неоном башен, олицетворяющих силу и деньги.

Через неделю – Хэллоуин. Холодный воздух щипал кожу, но Эван не закрывал окон в машине. По обе стороны Лумис-стрит расползались массивы типовых домов. Джонни Кэш[17]пел о человеке, который придет и перечислит всех поименно. «Каждому воздастся по заслугам, – настаивал Джонни. – Река повернется вспять». Макганн твердо верил в это, проезжая по хорошо знакомому району под бетонным чудищем автострады Стивенсона.