– А в такой, чтобы все мужики снопами падали! В общем, так: переменим тебе макияж, – по пальцам начала перечислять Ленка. – Потом маникюр другой сделаем с педикюром, прическу сообразим новую. Платье я тебе свое дам погонять. Недавно один привез из Парижа… поклонничек. И туфли. Значит, так: сейчас идем в салон к моему парикмахеру. Ты говоришь, у тебя две тысячи?

– Да, – механически ответила Наташа.

– Хватит, – подытожила Любимова. – На салон хватит. Даже еще на продукты твоему Владу горемычному останется. В случае чего доплачу.

– А зачем это все?.. Прическа, маникюр, салон? – произнесла Свиридова, оглядывая свое отражение в зеркале: по ее мнению, очень даже ничего, насколько она могла здраво оценивать свою внешность.

Ленка покачала головой и, закурив сигарету, критически заметила:

– Не потащу же я тебя в таком виде к Вороне.

– К кому?

– К Вороне. Воронова Эльвира Максимовна, директор центра… Э-э-э, в общем, содержательница элитной блядской конторы и хорошая приятельница Багра. Насколько у него вообще могут быть хорошие приятели, ну и особенно приятельницы, – скептически хмыкнула Ленка.

«Содержательница элитной блядской конторы»! Только с этими словами Наташа до конца осознала, на что идет ради получения хоть какой-то суммы в счет этих проклятых двадцати пяти тысяч долларов. «Блядской конторы»! Стоит ли игра свеч, в самом деле?

Но тут же перед ее глазами всплыло лицо спящего Влада, каким она видела его сегодня днем, уходя на встречу с Красновым. Она не может пожертвовать им, кто бы он ни был. Если и не ради него самого, так ради Димки.

– Пошли! – решительно сказала Наташа и поднялась со стула. …Зеркало снова и снова возвращало Наташе отражение какой-то новой, незнакомой, холеной женщины с контрастирующими с бледным лицом темными волосами, уложенными в сложную прическу. На обнаженных ее плечах лежали рукотворные блики, в больших влажных глазах мерцало бездыханное пламя свечей, горевших в канделябрах на выходе из элитного салона.

Платье облегало стройную фигуру, длинные ноги, затянутые в ажурные чулки и обутые в дорогие туфельки на высоченном каблуке, заплелись в какую-то неловкую позицию, но нарисовавшаяся сзади Ленка Любимова хлопнула ладонью по Наташиному бедру, и правая нога ее пружинисто распрямилась, а левая, проехав каблуком туфли по полу, немного согнулась в колене и застыла в игривой позиции из боевого арсенала подиумных моделей.

– Шарман, бля, как сказала француженка, приехав из России, – констатировала Ленка, одобрительно разглядывая преобразившуюся под руками визажиста, стилиста и парикмахера подругу. – Тебя еще поднатаскать, и будешь в полном порядке. В высший свет можно будет выводить.

«Так говорит, будто сама день и ночь вращается в этом самом высшем свете. Из кабинета директора архитектурного института в отдельную кабинку ресторана и далее по обстоятельствам – вот и все Ленкино кружение в бомонде», – с еще не изведанным ожесточенным раздражением подумала Наташа.

– Ну что, ты просто поражаешь наповал. Теперь можно и к Вороне, – сказала подруга.

Наташа внезапно рассмеялась и произнесла:

– Тебе, наверно, часто приходилось выступать в роли сводницы? Ты с таким увлечением в эту роль входишь, любо-дорого смотреть.

Ленка чуть откинулась назад, пригладила волосы и довольно холодно произнесла, чеканя каждое слово:

– А вот так, Натуля, мы не договаривались. Ты попросила, я стараюсь тебе помочь. Так что не надо вот этого… чистоплюйства.

Наташа промолчала: после того как она поняла, что совершенно не знает своего мужа, своего Влада, который ей в действительности не принадлежит, да и себе не принадлежит, что она даже не подозревает, кто он такой на самом деле, – после этого она начала подозревать, что и о своей лучшей, можно сказать, единственной задушевной подруге ничего, ничего не знает. И что Лена Любимова совсем другая, чем казалась во время сплетен на свиридовской кухне и редких, но разудалых похождений в рестораны…

* * *

Прошла неделя.

Влад Свиридов сидел в несвойственной ему задумчивой позе, подперев подбородок кулаком, и внимательно смотрел в окно.

В сущности, ничто из наличествующего снаружи его особенно не интересовало. Раскачивались под ветром растущие перед домом деревья, здоровенный кот залез на вяз и притаился на ветке, вероятно, подкарауливая зазевавшуюся птичку; через двор важной походкой шла роскошно одетая жирная баба из соседнего элитного дома, которая вела на поводке чудовищно раскормленного пса, до того заплывшего жиром, что трудно было определить, к какой породе он относится. Пес подражал хозяйкиной походке и переваливался с одной кривой толстой лапы на другую.

За толстой бабой шел верзила – по всей видимости, телохранитель. Черты его лица сильно смахивали на морду пса на поводке. Похоже, верзила и пес были близкими родственниками.

Влад взял с подоконника чашку кофе и, подержав ее на весу, снова поставил. Его заботило совсем другое.

Наташа.

За последние дни она сильно изменилась. Свиридов никак не мог понять, чем же вызвано такое изменение в характере жены. Всегда веселая, покладистая, а если несносная, то – очаровательно-несносная, теперь Наташа стала какой-то не такой. Влад, прекрасно разбиравшийся, скажем, в оружии, автомобилях или футболе, признавался себе, что ничего не понимал в женщинах и уж тем более в «тонких движениях женской души», как заявил ему недавно драгоценный тесть Михал Иваныч. Сей фрукт, судя по всему, меньше всего был озабочен тем, что его дочь пошла на непонятную работу и сильно переменилась – буквально на глазах. Он говорил, что «м-ма-ая Наташка всегда была д-деловая», и в доказательство приводил какую-то историю с проданным в Караганде гаражом.

Влад слышал эту историю раз сто – один раз от Наташи, один раз от Фокина – и еще девяносто восемь под рюмочку от Михаила Иваныча, и потому аргументация казахстанского гостя его откровенно раздражала.

Наташа действительно стала не такой, как раньше. И это настораживало Влада, ибо никаких видимых причин для такого он не видел. А ту возможную причину, которую он иногда цеплял краем сознания и тут же отгонял, нет, об этом он не хотел и думать.

Он вовсе не предполагал, что Наташа может узнать о том, кто провел физическую ликвидацию Романа Рублева, его секретарши и двух охранников из «Конунга». Это даже в голову ему прийти не могло. Если она в самом деле переменилась ко мне, думал Влад, так это, может быть, она узнала о какой-то очередной измене своего мужа с очередной же дамой легкого поведения или старой подругой. Но это вряд ли – сотрудник частного охранного агентства Владимир Свиридов, прошедший через горнило жуткого прошлого, хорошо умел прятать концы в воду.

А что касается Рублева… Так об этом он тоже думал, но безотносительно к Наташе. Думал хотя бы потому, что повесткой был вызван на допрос в прокуратуру, а потом на ковер к капитану Курганову из шестого отдела УБОПа. Ничего особо ошеломляющего Владу там не сообщили, особо резких и конкретных вопросов не задавали, да Свиридов этого и не ожидал: капитан Курганов был старым другом шефа, Анатолия Палыча Липского.