Если ты спустишься [107] к озеру Маат,

Ты пойдешь по нему под парусом при ветре.

Середина твоего паруса не прорвется

И лодку не выбросит на берег.

Не повредится мачта,

Не сломаются реи.

Не разобьется лодка, когда подойдешь к берегу,

Не оттолкнут тебя волны обратно на глубину.

Не будешь ведать ты опасностей, какими грозит река.

По египетским представлениям, порядок в стране и во вселенной — он же Маат — зиждется на личной нравственности каждого, от крестьянина до царя. В цитируемой повести Хунануп говорит приближенному фараона, что порядок в Египте зависит от того, насколько справедливо будет рассмотрено и решено его дело. Довольный речью Хунанупа, фараон велит Ренси притворно не обращать внимания на поселянина и тем самым дать фараону насладиться его красноречием. В течение девяти встреч Хунануп регулярно обращается к метафорам, связанным с судоходством. «Гляди, я плыву без лодки, — говорит он Ренси. — Ты, тихая гавань для всех тонущих, / Спаси того, кто потерпел кораблекрушение». И затем он клеймит Ренси за то, что тот — «Как город без правителя, / Как народ без вождя, / Как корабль без кормчего». Подобным же образом пять столетий спустя биографическая надпись, относящаяся к одному из чиновников Нового царства, сравнивает царицу Хатшепсут с причальными канатами, удерживающими государство-корабль в стремительном течении Нила. «Она — носовой канат юга,[108] причальный столб южан, надежный трос севера».

Красочное сравнение царства с кораблем, к которому прибег поселянин из повести, — самый ранний пример почти универсальной метафоры государства как корабля.[109] Аналогия легка для понимания, поскольку и корабль, и государство — самодостаточные сущности, управляемые главной командной фигурой, так что эта фигура речи стала употребляться и применительно к другим явлениям и даже ко всей планете.

При всех природных ресурсах, которыми обладала египетская земля, египтяне не пренебрегали внешней торговлей. Как ни изобиловали каменоломнями области выше Асуана, земли южнее первого порога всегда были небезопасны. Надпись, относящаяся к жизни Уни — чиновника периода шестой династии, — говорит нам о двух путешествиях в эти земли за гранитом для пирамиды Меренры. В первом путешествии караван состоял из шести барж, трех буксиров, трех вспомогательных судов и «только одного боевого корабля.[110] Никогда во времена царей не посещались Ибхет и Элефантина всего с одним боевым кораблем». Во втором путешествии Уни отдельно указывает на мирные отношения и говорит, что существенно улучшил судоходство рытьем искусственных каналов через первый порог и в обход него.

Египтяне плавали дальше Асуана не только за камнем, но и за драгоценными товарами, которые можно было добыть только в Нубии или через нубийское посредничество. Около 2300 года до н. э. торговец по имени Хирхуф совершил четыре торговых путешествия к югу от Асуана, последнее из которых пришлось на царствование Пиопи II, которому тогда было семь лет. Привычными для Хирхуфа товарами, составлявшими основу его торговли, были ладан, эбеновое дерево, леопарды, зерно, «слоновая кость, метательные палицы[111] и всякий хороший товар». Последнее путешествие примечательно тем, что он приобрел «танцующего карлика» — по-видимому, пигмея, о котором сообщил письмом прямо с места. Приказывая Хирхуфу немедленно явиться ко двору, Пиопи велит ему со всей предосторожностью доставить пигмея в целости и сохранности: «смотри, чтоб он не упал в воду. На время ночного сна приставляй к нему лучших людей, которые будут спать рядом с ним в его палатке, и проверяй их по десять раз за ночь. Мое величество желает видеть этого карлика больше, чем все дары Синая и Пунта» — последние два названия были символом редкостных даров невообразимой ценности.

Полуостров Синай, расположенный на севере Красного моря, служил естественной преградой между Африкой и Азией и одновременно связующим звеном для египетского торгового и культурного обмена с Аравийским полуостровом, Малой Азией, Месопотамией и Ираном. Он также обладал богатыми природными ресурсами. По местонахождению археологических находок между Месопотамией и Египтом можно предположить, что к концу герзейского периода пеший путь через Ханаан и Сирию уступил место морскому пути между Буто и Библом[112] (ныне Джубейль, Ливан). Одним из важнейших предметов экспорта из Леванта был кедр, который с выгодой можно было перевозить только морем. Торговали им уже с начала третьего тысячелетия до н. э.; судя по надписи на Палермском камне, Снофру велел доставить «сорок кораблей,[113] груженных кедровыми бревнами», часть из которых пошла на строительство судна длиной пятьдесят три метра — на одиннадцать метров длиннее ладьи Хеопса.

Первые письменные упоминания торговли со Средиземноморьем были найдены на Палермском камне — фрагменте стелы, на которой вырезаны царские анналы периода пятой династии; самые ранние изображения египетских морских судов можно видеть на двух рельефах[114] примерно того же времени — в храме фараона Сахуры в Абусире и на дороге фараона Униса в Саккаре. Одна из сцен в храме Сахуры показывает отплытие в Левант шести египетских кораблей с гребцами-египтянами, другая — восемь возвращающихся кораблей с гребцами-египтянами и иноземцами, чьи одежды и прически напоминают сироханаанские. Египтяне и ханаанеи изображены также на двух кораблях на рельефе фараона Униса. Несмотря на то что торговцы были левантийцами, перевозили они не только товары, произведенные или выращенные в их странах. Среди археологических находок, связанных с фараоном Снофру, есть товары критского происхождения, а на Крите обнаружены сосуды того же периода, вероятно, изготовленные в Египте. В те времена торговля, судя по всему, велась через левантийских посредников, однако прямой торговый обмен между Египтом и минойским Критом[115] мог начаться к концу третьего тысячелетия до н. э. — в этот период египетские источники упоминают Крит как одну из западных стран. Географическая традиция того времени именовала народы по той части света, откуда они пришли. Основные воздушные потоки и течения Восточного Средиземноморья идут против часовой стрелки, поэтому самым простым способом попасть с Крита в Египет было плыть строго на юг к побережью нынешней Ливии (три-четыре дня плавания) и затем к востоку до дельты Нила. На обратном пути корабли отплывали к востоку с ветрами и течениями, идущими вдоль побережья Леванта и южного берега Малой Азии, а затем вновь сворачивали на юг к Криту.