– Лев Иванович! Клянусь! Завтра к вечеру у вас будет полный расклад по пребыванию этого чертова Бориса в больнице! – воскликнул Савельев.

– Лучше уж я сам туда съезжу, – зло бросил тот. – Потому что твои дуболомы…

– Замолчите оба! – вмешался Крячко. – Завтра рано утром туда поеду я! Ничего! Обойдутся полдня без меня! Или ты, Лева, мне тоже не доверяешь?

– Стас, мне нужна максимально полная картина, – попросил Гуров. – Что-то в этой истории не так!

Некоторое время все молчали, успокаиваясь, только Степан шептал что-то себе под нос – видимо, репетировал свое завтрашнее выступление перед подчиненными, и даже постороннему человеку было бы ясно, что из приличных слов там будут только предлоги. Наконец, решив, что уже можно подать голос, он сказал:

– А посмотрю-ка я завтра, что у нас есть на Зубра. Обязательно что-то должно быть. Вдруг удастся найти какой-нибудь скелет в его шкафу, и тогда мы сможем его утихомирить. А то сроки он нам, видите ли, ставить будет!

– Лева, а может, ты поговоришь с ворами? – предложил Крячко. – Объяснишь, что Зубр на пустом месте волну гонит, и тогда они его сами остановят.

– Предлагаешь мне сходняк собрать? – устало спросил Гуров. – Так нет у меня таких полномочий.

– Зачем? Но с теми-то, кто в Москве, ты можешь встретиться? – настаивал Стас.

– Могу! Но никто из них против Зубра выступить не решится, а я буду иметь в его лице смертельного врага, потому что до него это обязательно дойдет. Нет уж! Я считаю, что то хрупкое перемирие, которое сейчас установилось, нужно изо всех сил сохранять, потому что достаточно одной искры, чтобы все полыхнуло! Найдем того, кто эту трагедию в Центре устроил, а потом уже можно будет подумать, как с Зубром разбираться.

– Но если тот парень, которому ногу отрезали, действительно его сын… – начал было Крячко, на что Гуров просто отмахнулся:

– Стас, такие вещи уже давно никого не волнуют. Тех стариков, которые жили по настоящему воровскому закону, уже практически не осталось, а сейчас «законником» может стать кто угодно – были бы деньги. Так что у них и жены, и дети, и бизнес, и все прочее.

Вошедшая Лика прервала их спор, пригласив к ужину. Гуров ел что-то мягкое и очень вкусное, автоматически жуя и проглатывая, но не вникая, а что, собственно, лежит на тарелке, потому что этот разговор не то что отнял последние силы, а они у него уже в минус ушли. Отвалившись от стола, он сказал:

– Последнее. Мне завтра утром надо заехать домой за вещами Марии, а ты, Степа, уж постарайся как-нибудь их ей передать. И еще. Стас, ты у руля, а мы со Степаном к двенадцати должны быть в частной больнице у Зубренка.

– Лев Иванович! Вы, главное, вещи соберите, а уж я сама их передам, нечего Степана от дела отвлекать, – вмешалась Лика и спросила: – Во сколько вас поднимать?

Гуров ей не ответил – он отключился. Савельев и Крячко оттащили его на диван, а потом, повинуясь решительному взмаху руки Анжелики, вернулись в кухню. Эх, как жаль, что Лев не слышал, какой грандиозный скандал там бушевал!

– Вы что, Гурова угробить решили? – возмущалась Лика. – Он вам что, мальчик, чтобы над ним так издеваться? У него поджелудочная больная! Ему питаться регулярно надо, а он за целый день хоть что-нибудь съел? Вы что, не могли куда-нибудь заехать и пообедать нормально?

– А ты попробуй его остановить, когда он след взял! – огрызнулся Степан. – Он не только сам на всех парах вперед несется, забыв обо всем, но и нас за собой тащит!

– Я сейчас сама кое-кого остановлю! Причем навсегда! – пригрозила она.

– Между прочим, мы тоже за весь день почти ничего не съели, потому что шаурма и сок с плюшками – это не еда! – поддержал Савельева Крячко.

– Степан здоров, как молодой лось! Он и сосновую кору слопает – не подавится! А у вас, Станислав Васильевич, луженый желудок! Вы ржавые гвозди переварите, и у вас даже изжоги не будет! – бушевала Лика. – В общем, так! Если Лев Иванович еще раз весь день голодным проходит, то я останусь вдовой, причем сделаю это с удовольствием! А полковнику Крячко закажу погребальный венок и собственноручно возложу на его могилу без малейших сожалений! Сомнения есть?

– Какие уж тут сомнения? – пробормотал Стас, бочком выскальзывая из кухни, и поманил за собой Степана.

Когда они оказались в коридоре, он сказал:

– Знаешь, я, пожалуй, домой ночевать поеду, тем более что мне завтра рано утром в больницу выезжать, а потом в кабинете сидеть, отчеты принимать, исполнение контролировать. Ты мне только ксерокопии всех рабочих материалов отдай, чтобы я их сам прочитать мог – вдруг на что-то интересное наткнусь.

– Испугались? – не столько спросил, сколько констатировал Савельев. – Бросаете меня одного в трудную минуту!

– Да как-то не хочется твоей жене под горячую руку попадать. Тебя-то она не тронет – детей осиротить не захочет, а вот мне достанется по первое число, – не стал лукавить Стас. – Потом она, может быть, и пожалеет об этом, а может, и нет. Только мне от этого легче уже не будет.

– Да ладно вам из нее монстра делать! – усмехнулся Степан. – Ну, погорячилась! Не без этого! Куда же вы на ночь глядя?

– Нет, Степа! Лучше уж вы к нам! – только и ответил Стас.

Савельев принес ему дипломат с документами, и Крячко ушел, а Степан зашел в кухню, где Лика загружала посуду в посудомоечную машину, обнял ее и спросил:

– Успокоилась уже? – Она сердито засопела. – Ну, и зачем ты Станислава Васильевича обидела? Перепугала его насмерть? Ты пойми, Гуров такой человек, что не остановить его! Тем более сейчас. Уж он-то лучше других представляет, чем эта война для города обернуться может.

– А вы успеете? Ведь всего девять дней осталось.

– Должны успеть, – твердо заявил Степан. – А теперь пошли спать – завтрашний день легче сегодняшнего точно не будет.

Утром Гуров первым делом выпил спасительную таблетку, а потом долго стоял под прохладным душем, чтобы привести себя в рабочее состояние и обдумать предстоящий разговор с Зубренком. Затем отправился в кухню, где его ждал белковый омлет с сыром, который оказался неожиданно вкусным – видимо, Мария просто не умела его готовить, а вот Степан вовсю уплетал яичницу с беконом. Пока они ели, Лика спросила:

– Когда вас на обед ждать?

– Меня не жди, – ответил Гуров. – Спасибо вам большое за гостеприимство и заботу, но я перебираюсь к себе, мне там будет лучше.

– Но вам же нужно правильно питаться! – воскликнула она. – А у вас, как мне говорили, дежурный обед – это пакетик гречневой каши и пара сарделек!

– Ничего! Я на картофельном пюре продержусь. Вот дело закроем, тогда и займусь собой, а сейчас мне не до этого. А дома и стены помогают, – ответил Лев и перешел к делу: – Степа, выясни, кто из твоих сумел что-нибудь узнать, а часам к одиннадцати приезжай ко мне. Расскажешь, что и как, а потом мы с тобой к Зубренку поедем. Сумку с вещами жены я тебе отдам, а уж кто из вас ее Маше передаст, сами решайте.