– Всего лишь мужчина, который однажды жил с женщиной, развивавшей свой талант. Мужчина, который негодовал и желал обуздать его, но понял, что тот вышел из-под его контроля, – ответил Джек. – Мужчина, который в настоящий момент считает, что был прав. Я давно не видел твоей игры, Красотка, но весь мир признал, что она необычна.

Изабелла припомнила, как Джек хотел, чтобы она оставила сцену, как он злился, когда буйные зрители с райка свистели ей громче обычного. После таких представлений он почти принуждал ее заниматься с ним любовью. В те моменты он не понимал, что игра для нее была не просто работой.

Кому-то следовало остановить ее. Родители должны были сделать это. Но они попытались и потерпели неудачу.

– Мне нужно идти в детскую, – произнесла Изабелла. – Хочу убедиться, что она легла в постель.

– Конечно, – сказал Джек, – иди. – Но как только она повернулась, его голос остановил ее:

– Красотка, не ругай ее. Бессонница – ужасное несчастье. С ней нелегко бороться, особенно ребенку.

Она взглянула на него через плечо. «Как он смеет? – вновь подумала она. – Что он понимает в родительских чувствах? Что знает о мечтаниях, страхе за своих детей, особенно за ребенка, не желавшего вести себя по-детски? Что он знает о любви, о сердце, которое чувствует состояние детей? О страхе за них, тревоге о том, что может испортить ребенку жизнь?»

Изабелла ничего не сказала. Какой в этом смысл?

Его слова давили на нее, пока она поднималась по лестнице в детскую.

* * *

Жаклин лежала в кровати с покрасневшими глазами и щеками. Она закрыла глаза, но Изабелла поняла, что девочка не спит. Она склонилась над ней и легким движением откинула с ее лица волосы, затем стремительно подалась вперед и заключила дочку в объятия. Тоненькая малышка Жаклин эмоционально и физически отличалась от Марселя и была из-за этого еще дороже.

– Дорогая, – сказала Изабелла, – я испугалась, когда ты ушла. Что бы я делала без моей маленькой девочки? Я была так счастлива, увидев, что все в порядке, а потом рассердилась. Мне не хотелось заставлять тебя плакать. Прости меня.

– Мама, – прошептала она, – тот господин сказал, что это великолепно. Он считает, мне нужно брать уроки.

Тот господин?.. Ах да, Джек…

– Мне он сказал то же самое, – проговорила Изабелла.

После короткого молчания прозвучало:

– Мама…

– Мы подумаем об этом после Рождества, – сказала Изабелла. – Может, стоит попробовать. – Она уложила дочь обратно в кроватку, ласково подоткнув ей одеяло и улыбаясь. – Теперь ты уснешь?

– Да, мама, – ответила Жаклин. Но стоило Изабелле задуть ее свечу и тихонько направиться к двери, как она опять сказала:

– Мама, я думала, что умру, когда мы покинули Францию, а ты не разрешила мне взять скрипку.

– Мы закажем другую, – проговорила Изабелла, чувствуя, как заныло сердце, – побольше, потому что ты становишься большой девочкой. Но играть будешь в строго отведенное время. Я проконтролирую это.

Лицо Жаклин осветилось улыбкой.

Спускаясь вниз, Изабелла подумала, что Джек словно перехитрил ее. Она так старалась заставить Жаклин забыть о скрипке, оградить ее от игры на ней, а сейчас пришлось разрешить это.

Тот господин. Как странно слышать, что дочь зовет его «тот господин».

Джек сел за фортепиано, откинул крышку и начал играть. Мелодия была певучей и звучала отстраненно. Музыка помогала ему в борьбе с бессонницей.

Музыка или занятия любовью. Когда он стал взрослым, то к занятиям любовью прибегал значительно чаще, нежели к музыке. Благодаря Красотке он научился выплескивать свою энергию в женское тело и погружаться в сон в ее объятиях. Джек делал это и с другими женщинами, но никогда не чувствовал такого удовольствия, как с Красоткой.

Ее тело оказалось более зрелым, чем он ожидал, и способным зажечь его тело. Он удивлялся, насколько быстро ей удавалось пробудить его,' когда они прикасались друг к другу.

Он думал о хрупкой черноволосой девочке, ее дочери, и представлял картину, как та стояла, прижав к щеке слишком большую скрипку. Она играла не всегда верно, но с чувством, делавшим музыку прекрасной. Дочь Красотки. Джек заинтересовался ею, так как она вышла из тела Красотки, а зародилась там от семени де Вашерона.

Он был слишком молодым и неопытным, когда столкнулся с талантом Красотки. Он пытался игнорировать его, отбросить, привить ей тот образ жизни, который позволил бы ему контролировать ее. Ее талант злил его, выводил из себя, озадачивал. Джек ненавидел сам факт, что она была актрисой.

«Могло ли все измениться?» – гадал он. Что бы произошло, если бы он гордился ее игрой так же, как ею самой? Если бы он одобрял ее, открыто признал своей женщиной, возможно, даже женился на ней? Для матери и дедушки с бабушкой его женитьба на актрисе и любовнице стала бы ударом. Но если все же он поступил бы, как де Вашерон, и забыл о предрассудках? Если бы он стал отцом ее детей?

Что бы это изменило? Смог бы он не ревновать к мужчинам, которые были ее покровителями и любовниками? Сумел бы он закрыть глаза на поклонников, толпившихся в зеленом холле театра, и любовников, в то время, когда он покровительствовал ей? Джек всегда знал о них, и в конце концов Изабелла открылась ему – во время ужасной ссоры, разразившейся в их последнюю до вчерашнего дня встречу.

Если бы он уступил ей, разделил ее мечты и надежды, осталась бы она с ним дольше? Вести о ней долетели из Франции спустя год или более после разрыва. Стало известно, что слава ее растет и ей покровительствует сам император Наполеон. С момента возвращения ее имя не связывали ни с каким мужским именем, даже из самых богатых и заметных светских щеголей, взявших за правило находить шлюх и любовниц в зеленых комнатах и открыто хвалиться ими при подходящих обстоятельствах.

Бабушка никогда не пригласила бы ее в Портленд-Хаус, если бы се имя было связано с каким-нибудь скандалом.

Изменилось бы что-нибудь, будь он старше, опытнее, терпеливее?

Джек заключил, что, вероятнее всего, нет, и закончил играть пьесу. Он был настолько погружен в свои мысли, что едва понял, что исполнял. Даже сейчас, когда ему исполнился тридцать один год и она ничего больше не значила для него, он вспыхнул от гнева при мысли о том, что другие мужчины пользовались ее телом, в то время как он заботился о ней и любил ее.

Нет, ему не следовало делить ее с другими мужчинами. Если он женится – когда женится, – он будет точно знать, что является единственным мужчиной своей супруги. Ему нужно быть уверенным, что он – первый и последний для нее.

Джек решительно подумал о Джулиане, которую потерял из виду уже давно. Во время чаепития и ужина он флиртовал с Роуз, а затем ушел из дома с ней и Фишем. А после возвращения… С момента его возвращения прошли часы. Он не имел представления о том, сколько сейчас времени. Полночь? Еще позднее?