– Мой отец проигрался в кости в одном из игорных домов Мендеса. У него осталась только я, и Мендес списал ему долги в обмен на меня. – Ли говорила об этом так, будто делилась с Андрией малоинтересной сплетней. – Да многие здесь расскажут тебе похожие истории. Одну продал Мендесу собственный муж. Да, в Макао никогда не будет недостатка в живом товаре. Людям слишком трудно живется.

Эту ночь Андрия спала плохо, все время просыпаясь от стонов и сдавленных рыданий несчастных женщин. Время от времени кто-то истошно кричал от ночных кошмаров. Андрии все же удалось на какое-то время задремать, и ей приснился Люк. Он лежал в грязи, лицом вниз, и рубашка на спине была черной от крови. С громким криком: «Нет, Господи, нет!» – девушка в ужасе проснулась и села на циновке.

Что-то в этом сне было такое, чего ей, как она ни старалась, никак не удавалось ухватить. Неясная мысль крутилась в голове, но всякий раз, как капелька ртути, ускользала от нее. Промучившись несколько часов, Андрия наконец с облегчением увидела, что окна начали потихоньку сереть. Наконец настал рассвет. Впереди их ждали торги.

Со скрипом распахнулась дверь. Вошел охранник и внес две бадьи. Следом появился второй – с подносом, заполненным деревянными плошками и палочками для еды. В бадьях оказалось клейкое пресное варево из риса, а в плошках – тепловатый жидкий чай. Андрия отдала свою долю изможденной, непрерывно кашляющей молодой женщине и решительно подошла к охранникам:

– Я хочу поговорить с господином Мендесом.

– А отчего не с самим императором? – насмешливо поинтересовался охранник.

– Мендесу не понравится, если ты не передашь ему мою просьбу. Я знаю, как он может получить двойную цену вон за ту женщину. – И Андрия показала пальцем на Ли.

– Чего? За эту жирную чушку? – расхохотался охранник, но быстро посерьезнел. Там, где речь идет о больших деньгах, не стоит беспечно отмахиваться от любого предложения. – Ладно, мы ему скажем, но не надейся получить ответ.

Через полчаса в барак заявился сам Мендес в зеленом длиннополом сюртуке, клетчатых брюках и ярком аскотском галстуке с широкими, как у шарфа, концами. Он окликнул Андрию через решетчатое окошко в двери:

– Что ты хотела мне сказать? Только поживее. До торгов осталось всего десять минут.

Девушка подошла и вполголоса рассказала ему о придуманном Ли плане.

Мендес в раздумье погладил бороду.

– Так-так… Неплохо, очень неплохо… Мать и ее юная дочь… Да, пожалуй, мне это нравится. Хорошо, я подумаю. А теперь переодевайся. Вот твое новое платье.

Охранник открыл дверь и внес плетеную корзинку с выглаженной одеждой. Мендес в отличие от большинства торговцев живым товаром настаивал, чтобы его девушки выставлялись на торги чистыми и опрятными. Они приносили ему намного больше денег, чем немытые оборванки, которых выставляли другие.

Для Андрии было приготовлено нечто особенное – изящный замшевый жилет, который шнуровался впереди, и полупрозрачные шаровары, туго обхватывающие щиколотки.

– У меня вид, как у наложницы из гарема турецкого султана! – проворчала Андрия, закончив одеваться.

– А я чувствую себя необыкновенно величественной, – сказала Ли, принимая царственную позу. Широкое платье из алого шелка укутывало женщину с головы до ног и скрадывало ее полноту.

Дверь неожиданно распахнулась, и в барак ввалились охранники:

– Эй, шлюхи, а ну шевелись! Пора на торги!

Их всех, как скотину, согнали во внутренний двор, где уже толпились покупатели. Женщин выстроили вдоль кирпичной стены и приказали ждать своей очереди. В центре двора возвышался деревянный помост. На нем, как поняла Андрия, и будет выставляться живой товар. Тем временем покупатели оглядывали их с ног до головы и делали пометки в записных книжках или на клочках бумаги. Андрия удостоилась особого внимания. Один незнакомец в форме офицера торгового флота – капитан корабля, решила Андрия, заметив золотые нашивки на кителе и фуражке, – глаз от нее не мог отвести. Был он смугл и темноволос, с резкими чертами лица – скорее всего итальянец или француз.

Торги шли на удивление бойко, и очень скоро у стены остались только Андрия и Ли Су. Мендес загодя придумал такой расклад, чтобы разжечь интерес покупателей.

– Как видите, я приберег свой лучший товар к самому концу. Предлагается единственная в своем роде сделка. Мать и дочь выставляются на торги вместе.

По толпе прокатился удивленный гул одобрения.

– Но о самом ценном я еще не сказал. – Мендес театрально воздел руки, требуя внимания. Он сделал умелую паузу и окинул алчным взглядом обступивших помост покупателей: – Девушка – девственница!

В ответ на его заявление толпа разразилась хохотом и градом насмешек:

– Девственница, как же, держи карман шире! Мендес, это слишком даже для тебя!

– Ба, на сто миль вокруг Макао днем с огнем не найдешь ни одной девственницы! За кого ты нас держишь?

Торговец сделал умиротворяющий жест:

– Друзья, клянусь душой моей горячо любимой усопшей матери, что эта девушка – девственница! С самого рождения и до последнего времени она жила в женском монастыре. – Монастырь звучал еще лучше, чем миссия. – Вела целомудренную и уединенную жизнь истинной святой. Когда вы ее купите, отведите к доктору, и, если тот опровергнет меня, даю слово – я верну все деньги до последней монеты!

Все внимание теперь обратилось на Андрию.

– Красавица, он не врет?

– Ты на самом деле целенькая?

– А мать что скажет? Твоя дочка и вправду девица?

Ли обняла Андрию, прижала к себе и с упреком бросила в толпу:

– Она чиста, как снег на вершинах Тибета! Ни один мужчина не притрагивался к ее красоте!

И хотя кое-кто еще сомневался, большинство поверили Мендесу и Ли. Торги начались.

– Предлагаю тысячу за обеих! – выкрикнул кто-то.

Мендес открыто расхохотался:

– Бери свою мелочь и отправляйся домой, дружище. Оставь серьезные дела мужчинам, сынок.

– Две тысячи!

Цена удваивалась, утраивалась и продолжала расти. Андрия и Ли явно произвели большое впечатление.

Все это время смуглолицый капитан, скрестив руки на груди, молча стоял в задних рядах. С его губ не сходила высокомерная улыбка. Участия в торгах он не принимал.

Тем временем Мендес перешел к заключительной части торгов:

– Есть еще предложения? Нет? Тогда я спрашиваю в последний раз. Есть еще предложения? Раз… Есть еще предложения? Два…

Неожиданно смуглолицый перебил его:

– Я даю за этих двоих…

И он назвал такую сумму, от которой все вокруг просто ахнули. У Мендеса челюсть отвисла: