— Почтеннейший, я благодарен за ваше участие, но сейчас хотел бы поговорить со своим подопечным наедине. Если вы не возражаете.

— Нисколько, — колдун поднялся и тщательно расправил полы своего алого одеяния. Я заметил, что хотя Золотой бальзам и придал ему сил, но он снова побледнел. Значит, о чем-то догадался. Но решил соблюсти приличия. — Я зайду за инструментами позже.

Он спешно покинул нас и скрылся за дверями кабинета. Я выжидающе глядел на Примогена, но тот не торопился. Задумчиво поглаживал переплет блокнотика, смотрел на темно-красные угли костра в камине.

— Кажется, я сложил полную картину, — наконец тихо сказал Примоген. — Но, право слово, пока не придумал, как это остановить. Точнее, варианты имеются, но не кажутся мне гуманными.

Я криво улыбнулся.

— Значит, отец Эребус был не так уж и неправ, попытавшись меня убрать?

— Отец Эребус был неправ в методах, которые выбрал, — проворчал наставник. — Но в остальном…

— Расскажите все как есть, почтеннейший, — вздохнул я. — Признаюсь, то, что я прочитал, мне совершенно не понравилось.

— Только условимся пока что хранить это втайне. Если эта информация выйдет за переделы этого кабинета, боюсь, ваша жизнь усложнится еще сильнее.

Я с готовностью кивнул.

— Договорились.

— Я вижу себе это следующим образом. Тьма действительно обладает собственной волей. По сути, Гордиан был прав — мы ведь до сих пор понятия не имеем, чем пользуемся. Природа Тьмы не изучена и просто не может быть изучена, поскольку ее источник нам неизвестен. Однако я склонен доверять гипотезе о том, что Тьма — сила для нашего мира инородная. И то, что она вообще прорвалась в наш мир, было случайностью.

— Но зачем? — Я озадаченно поскреб пятерней затылок. — Зачем этой силе этот мир?

— Этого я сказать не могу. Но у этой силы определённо есть некий замысел. И, исходя из пророчеств и того, что мы видим, он заключается в том, чтобы Тьма прорвалась в наш мир в достаточном количестве, чтобы упорядочить его по своему усмотрению. И вот здесь мы приходим к вопросу — как она это сделает.

— С моей помощью, очевидно, — пожал плечами я. — Это ведь мне уготована участь палача.

Вергилий неопределенно покачал головой, не сводя глаз с камина.

— Соответствующим даром вас наделили, но пока вы неплохо сопротивляетесь. Однако я опасаюсь, что долго сопротивляться вы не сможете. Чем сильнее сдавливаешь пружину, тем больнее она ударит тебе в лоб… Поэтому я должен буду предусмотреть подобный сценарий.

— А что с женщиной? Ну, с темной княгиней.

— С этой особой ситуация еще интереснее. Как минимум потому, что мы пока что понятия не имеем, кто она.

Первой на ум мне пришла Дашкова. А что, подходящая кандидатура: дар физического проявления Тьмы, способности выдающиеся…

— Таких женщин в орде наберется с пару десятков, и нужно всех проверить, — продолжал размышлять Вергилий. — Я займусь этим. Аккуратно, чтобы не переполошить всех раньше времени.

— Как по мне, пора уже бить во все гонги и колокола, вам не кажется? — раздраженно проговорил я.

— Возможно, но это я решу чуть позже, — Вергилий повернулся ко мне и уставился на меня немигающим тяжелым взглядом. Я заметил, что его глаза снова сильно покраснели, словно от аллергии. А может просто возраст. — Дело в том, Владимир Андреевич, что мне — и вам — придется действовать в обстоятельствах большой секретности. Орден — структура неравномерная, и у меня начинают закрадываться сомнения, что не все его члены продолжают исповедовать истинную цель его существования.

Я поперхнулся слюной.

— Думаете, кому-то выгодно, чтобы случился этот локальный апокалипсис? Но, почтеннейший, насколько я понял, речь идет о том, чтобы уничтожать носителей дара, в том числе и темного, ради того, чтобы прорвать эту завесу и впустить Тьму… Это означает гибель большей части Ордена.

— Именно так, Владимир Андреевич, — глухо отозвался Примоген. — Орден создавался для того, чтобы изучать Тьму, научиться ее использовать и ограждать всех остальных от ее негативных проявлений. Но я все чаще убеждаюсь, что многие из нас об этом забыли или намеренно стараются не вспоминать. Это меня тревожит. И, более того, я начинаю думать, что вся эта ситуация, что претворение в жизнь пророчеств Гордиана — все это было ускорено. Кто-то мог специально форсировать события.

— Но зачем? — опешил я.

— Вы же читали последнее пророчество, ваше сиятельство. Тьма лжива, но она сулит исполнение желаний. Кто-то мог довериться ей слишком сильно. Кто-то мог быть очарован картиной будущего, которое Тьма рисовала в случае своего прихода в этот мир. Быть может, кто-то соблазнился настолько, что решил во что бы то ни стало реализовать ее замыслы.

У меня внутри все похолодело. А ведь действительно было на то похоже. Более того, кто-то явно пытался тянуть время. Теперь становилось понятнее — этот кто-то знал, что время на реализацию этого локального конца света было ограничено. И чем дольше обо мне не знали, чем дольше мой дар сохраняли втайне, тем больше у меня было возможностей приблизиться к исполнению этого плана.

— У вас есть кандидатуры? — тихо спросил я.

— Вам пока что не стоит об этом беспокоиться, ваше сиятельство. У нас с вами иная задача. Я не желаю вам смерти, да и сейчас уже вряд ли получится вас убить — Тьма сделала на вас слишком высокую ставку и будет защищать всеми силами. Мы должны придумать, как переиграть ее на ее же поле. А это куда сложнее.

Я глубоко вдохнул и выдохнул, собираясь с мыслями.

— Что бы ни потребовалось, я готов на это.

— Приятно слышать, ваше сиятельство. — Вергилий уставился на меня тяжелым взглядом, и я внезапно осознал, что не мог и даже не хотел ему сопротивляться. — Тогда, прошу, ответьте, что еще вы от меня скрываете, Владимир Андреевич?

Глава 9

Я нервно сглотнул слюну, но даже этот, казалось бы, простейший жест, сейчас дался мне с трудом. Дурацкое чувство — когда тело и разум внезапно отказываются тебе подчиняться. Отвратительно.

— Что… Что вы имеете в виду? — осторожно спросил я.

— Расскажите все как есть, — мягко, по-отечески улыбнулся Вергилий. — Боюсь, я сейчас один из немногих в Ордене, кто действительно заботится не только о