— Вы умеете обломать это хорошее настроение, — шепчу я, но он умудряется услышать.

— Хватит мне “Вы”-кать. Звучит странно.

Называть этого тирана на “ты”? Очень сложно. Он вызывает только одно желание — вежливо попрощаться и быстро смыться.

Амир, видимо, принял окончательное решение, что я буду спать именно в его комнате. Он открывает дверь и пропускает меня вперед. В комнате тускло горят ночники, и я на подрагивающих ножках захожу внутрь. Да, он не домогался до меня еще ни разу. Но оставаться с ним наедине по-прежнему тревожно.

Интересно, он все эти полгода терпеливо ждал жену или искал развлечения на стороне? Я мотаю головой, пытаясь отогнать дурацкие мысли. Какая мне-то разница?

“Ну, он мужчина” — замечает скептически подсознание, — “вдруг у него было долгое воздержание, и он внезапно сорвется?”

Брысь!

— Я надеюсь, спать мне придется не с вами в одной постели? — равнодушно интересуюсь я, и Амир поворачивает в мою сторону голову.

Снова эта улыбка. О, Боже.

— Ты вроде слушаешься беспрекословно? Опять “вы”?

— Я забыла. Так я буду спать…ммм… с тобой?

“Вы” — это, оказывается, невидимая стена, которая защищала меня от этого монстра и дарила уверенность, что я смогу держаться от него подальше. Сохранять дистанцию. Стоит только мне обратиться к Амиру неформально — и я чувствую себя еще беззащитнее.

— Ложись, — он кивает на кровать, начисто проигнорировав мой вопрос, — у меня еще есть дела.

И уходит в другую дверь, оставив меня одну. Я быстро сбрасываю обувь и иду к дивану. Ложусь на него, свернувшись в клубочек и закрываю глаза. Надеюсь, он вернется не быстро. Увидит, что я уже сплю, и не станет трогать и приказывать перебраться на “супружеское ложе”.

Засыпаю я долго, ворочаясь. У меня то и дело мерзнут плечи, ноги и нос, из-за того, что в комнате работает кондиционер. Пульт я нигде не вижу, поэтому мне удается забыться беспокойным сном лишь через час, и я чувствую, как по коже, не переставая, бегают мерзкие мурашки.

— Рита…

Знакомый голос будит меня. Голос, который я считала родным и близким, и очень мечтала забыть, чтобы не чувствовать боль и горечь от предательства. Я медленно открываю глаза. Сердце сжимается от тревоги. Как я оказалась дома? В нашей с Володей комнате, в холодной, колючей темноте. Дома ведь всегда было тепло, вкусно пахло едой, а не незнакомой смесью дорогих духов, как у Амира в особняке.

Я поднимаюсь с дивана, отбрасываю одеяло, чувствуя, что голос несется с улицы. Подхожу к окну, за которым ночь. Внизу, под фонарем стоит Володя и машет мне рукой.

— Вов, — шепчу я, дотрагиваясь до ледяного стекла. Прислоняюсь лбом и пытаюсь нашарить ручку, но почему-то ее нет. Муж неожиданно отворачивается и смотрит куда-то в сторону. К нему подбегают друзья, он обнимается с ними и весело смеется, будто бы совсем позабыв обо мне. Я стучу ладонью в окно, — Вов!

Мне становится страшно. Кажется, что за моей спиной кто-то есть. Некто огромный и ужасный прячется в темноте и медленно подкрадывается, пока Вова беспечно болтает с друзьями на улице. Я испуганно оглядываюсь, но темнота за спиной сгущается и становится абсолютно непроглядной, наступая.

— Спасите! — кричу я, в ужасе барабаня по стеклу руками, — спасите!!!

Оно неожиданно со звоном лопается и меня засыпает острыми осколками, а я, вскрикнув, закрываю лицо… и просыпаюсь. Хватаюсь за сердце, ловлю воздух ртом, ощущая, как еще дрожу от холода и от страха. В ушах все еще стоит звон, будто бы что-то разбилось не во сне, а в реальности.

Дверь внезапно с грохотом открывается. Амир выходит из соседней комнаты и быстро идет к окну. Резкими движениями задергивает шторы, а я обнимаю себя, затаившись. Что-то в его поведении меня пугает.

— Вставай, — резко произносит Амир. Он подходит ко мне и поднимает за локоть, даже не дав мне проснуться. Толкает меня вперед, к двери, заставляя идти впереди, будто пытается закрыть собой.

— Что случилось?!

Он не отвечает, а просто рывком вытаскивает меня в коридор. Подводит к комнате напротив, и заталкивает в нее, распахнув дверь. Зажигается свет и я понимаю, что это небольшая комнатка для чтения — у стен стоят стеллажи с книгами, рядом с которыми одно кресло и маленький кофейный столик.

— Сиди тут.

Я разворачиваюсь и успеваю схватить Амира за футболку, прежде чем он ушел бы.

— А вы не хотите мне объяснить, что происхо…о, Боже! — вскрикиваю я, заметив на плече Амира разорванную ткань, рану и залитую кровью футболку. Амир отшвыривает мою руку, но я снова вцепляюсь за него, как клещ, чувствуя, что если он уйдет — я точно сойду с ума от страха, — в вас стреляли?!

…звон в ушах, будто бы что-то разбилось в реальности. Видимо, это был не сон. Наверное, выстрелили в окно.

Амир хватает меня за плечи и встряхивает. Черные глаза горят, словно у дьявола. Он в ярости.

— Сиди спокойно, ясно тебе?! Сделаешь хоть шаг из комнаты — голову сверну.

От отталкивает меня и уходит, хлопнув дверью. Оставив меня одну, растерянно гадать — что происходит в этом чертовом доме, будь он трижды неладен! Кусать пальцы и мерять шагами маленькую комнатку, в которой даже нет окон, и холодеть от ужаса, представляя страшные картины. Что, если на дом кто-то напал?

Может, там сейчас на улице перестрелка, Амира убьют, а потом обнаружат и меня. Может быть, там полиция: Вова говорил, что Амир — бандит. Сейчас они ворвутся в дом, и как я докажу, что меня похитили и держат насильно?

В коридоре звучит быстрый топот. Я, как испуганный зверек, щелкаю выключателем и юркаю в угол комнаты, спрятавшись за пыльной занавеской. Буквально втискиваюсь в крохотное пространство между какой-то пальмой и стеной и замираю, молясь, чтобы сердце не стучало так громко.

Не знаю, сколько я просидела так. Мне кажется, что целую вечность, и меня даже начинает тошнить от напряжения. Ноги затекают и болят. Их сводит легкой судорогой, и я чувствую, что стоит мне только подняться, как будет очень-очень больно…

Я прекращаю дышать, стоит только мне услышать тихие голоса в коридоре. Они приближаются, и я узнаю голос Амира. Он о чем-то говорит с еще одним мужчиной, но подробности расслышать я не могу.

Потом голоса затихают и дверь в комнату открывается. Минута тишины, пока я сижу, зажимая рот ладонями, и внезапно раздается тихий смех.

— Ты слишком громко пыхтишь, волчица. Вылезай.

Он еще и смеется?! Я поднимаюсь и айкаю: ноги распрямляются с трудом. Отбрасываю в сторону занавеску и яростно смотрю на Амира. Он темным силуэтом возвышается на пороге комнаты.

— Объясните, что происходит! Я не выйду, пока вы… — я замолкаю, потому что он приближается, и, наклонившись ко мне, тихо произносит: