твари вернуться в Облодру, — пояснил он. — После того как он узнал, что мы находимся так близко…

Дайнин рассмеялся вместе с ним. Он начал вытаскивать кинжалы, но Джарлакс напомнил, что необходимости в этом нет.

— Они вернутся сами, — бросил главарь, приподнимая широкий рукав и показывая волшебные ножны, охватывавшие его запястье. — Садись, — пригласил он своего друга, указывая на стул рядом. — Нам нужно многое обсудить.

— Почему ты меня отозвал? — прямо спросил Дайнин, сев за стол. — Я уже совершенно втерся в доверие к Вандри.

— Ах, мой Хал'аббиль, — ответил Джарлакс, — вечно ты о делах. Я просто восхищаюсь этим твоим качеством.

— Улн'хирр, — парировал Дайнин, что на языке дроу означало «лжец».

Оба они рассмеялись, но Джарлакс оборвал смех и подался вперед, сцепив руки, украшенные кольцами и браслетами, драгоценностями, которым позавидовал бы и король (кто знает, сколько из этих мерцающих сокровищ были волшебными? — часто спрашивал себя Дайнин), и лицо его внезапно стало серьезным.

— Что, пора атаковать Вандри? — спросил Дайнин, думая, что разгадал загадку.

— Забудь о Вандри, — ответил Джарлакс. — Не в них дело.

Дайнин оперся острым подбородком на свою тонкую руку. Не в них дело! Ему хотелось вскочить и придушить этого пещерного вождя. Он потратил целый год…

Однако он заставил себя отвлечься от мыслей о Вандри, внимательно посмотрел на всегда спокойное лицо Джарлакса, ища подсказки, и вдруг понял.

— Моя сестрица… — сказал он, и Джарлакс кивнул, прежде чем он успел докончить фразу. — Что она натворила?

Джарлакс выпрямился, посмотрел в другой конец маленькой комнаты и резко свистнул. По его сигналу каменная плита поднялась, открывая альков, и Вирна До'Урден, единственная из единокровных братьев и сестер Дайнина, оставшаяся в живых, ворвалась в комнату. Она казалась еще великолепнее и прекраснее, чем во времена славы их Дома.

Дайнин широко открыл глаза, поняв, что на ней было одеяние верховной жрицы Ллос, затканное орнаментом из пауков и оружия, знаками Дома До'Урден! Дайнин, не видевший подобного уже больше десяти лет, даже не подозревал, что Вирна сохранила свою одежду.

— Ты рискуешь… — начал он, но остановился, увидев ее гневное темное лицо и горящие, как уголья, красные глаза.

— Я вновь обрела благосклонность Ллос! — объявила Вирна.

Дайнин посмотрел на Джарлакса, который лишь пожал плечами и передвинул повязку с правого на левый глаз.

— Паучья Королева указала мне путь, — продолжала Вирна, и ее голос, обычно такой мелодичный, срывался ст волнения.

Дайнин подумал, что она на грани безумия. Вирна всегда была сдержанной и терпимой, даже после внезапной гибели Дома До'Урден. Однако в течение последних лет ее поведение становилось все более странным, и она проводила много времени в одиночестве, в безысходных молитвах, обращенных к безжалостному божеству дроу.

— И ты поведаешь нам, что за путь указала тебе Ллос? — после продолжительного молчания спросил Джарлакс, похоже нисколько не удивленный.

— Дзирт. — Нежные губы Вирны искривились от злости, когда она произнесла имя брата-отступника.

Дайнин вовремя прикрыл рукой рот, удержавшись от недоверчивого смешка. В конце концов, несмотря на все свое безрассудство, Вирна оставалась верховной жрицей богини.

— Дзирт? — спокойно поинтересовался Джарлакс. — Твой брат?

— Он не брат мне! — выкрикнула Вирна, метнувшись к столу, словно намереваясь броситься на Джарлакса. Дайнин успел заметить неуловимое движение главаря, поднявшего руку с кинжалами.

— Предатель Дома До'Урден! — кипела Вирна. — Предатель всех дроу!

Внезапно ее крик сменился улыбкой, презрительной и зловещей.

— Если принести Дзирта в жертву, я снова обрету милость Ллос, я снова… — Она резко оборвала себя, очевидно не желая посвящать их в свои планы.

— Ты говоришь, как Мать Мэлис, — отважился вставить Дайнин. — Она тоже объявила охоту на нашего бра… на предателя.

— Ты помнишь Мать Мэлис, женщина? — поддразнил Джарлакс, надеясь, что связанные с этим именем воспоминания несколько охладят пыл Вирны. Мэлис, мать Вирны и Матрона Дома До'Урден, умерла, в конечном счете, из-за того, что не смогла поймать и убить предателя Дзирта.

Вирна притихла, потом зашлась в припадке истерического смеха и долго не могла остановиться.

— Понял, почему я тебя вызвал? — обратился Джарлакс к Дайнину, игнорируя жрицу.

— Ты хочешь, чтобы я убил ее, пока она не доставила нам неприятностей? — так же спокойно спросил Дайнин.

Смех Вирны смолк; ее широко открытые глаза остановились на дерзком брате. «Вишия!» — вскричала она, и волна магической силы сбила Дайнина с ног и припечатала к каменной стене.

— На колени! — приказала Вирна, и Дайнин, не владея собой, упал на колени, беспомощно глядя на Джарлакса.

Главарь тоже не мог скрыть изумления. Приказ был довольно простым заклинанием, которое, конечно, не могло подействовать на столь закаленного и крепкого воина, как Дайнин.

— Милость Ллос на мне, — бросила им Вирна, стоя прямо, с высоко поднятой головой. — И если вы помешаете мне, то исчезнете, и не будет вам защиты от моих проклятий, потому что в них — сила благословения Ллос.

— Последнее, что мы слышали о Дзирте, — это то, что он выбрался на поверхность, — сказал Джарлакс Вирне, чтобы умерить ее растущий гнев. — И, по всем сведениям, там он и пребывает.

Вирна кивнула, загадочно улыбаясь, и ее жемчужные зубы ярко блеснули на фоне эбеновой кожи.

— Он там, — согласилась она. — Но Ллос указала мне дорогу к нему, дорогу к славе.

Джарлакс и Дайнин вновь смущенно переглянулись. Для них все, что говорила Вирна, — и она сама — было безумием.

Но, вопреки своей воле и представлениям, Дайнин никак не мог подняться с колен.

Часть первая

ТРЕВОГА

Почти тридцать лет прошло с той поры, как я покинул свою страну, — ничтожный срок для эльфа-дроу, но для меня — почти целая жизнь. Все, чего я хотел, или думал, что хотел, когда вышел из темной пещеры Мензоберранзана, — это иметь настоящий дом, уютное место, где я мог бы повесить свои сабли над горящим камином и мирно беседовать у огня с друзьями.

Все это я обрел рядом с Бренором, в гулких чертогах его юности, где царят мир и согласие. Я ношу оружие только во время пятидневных переходов между Мифрил Халлом и Серебристой Луной.

Но прав ли я?

Никогда не сомневаясь и не раскаиваясь в своем решении покинуть тьму Мензоберранзана, сейчас, пребывая в мире и спокойствии, я начинаю думать, что мои желания в то давнее время родились из отсутствия опыта. Просто спокойная жизнь была мне неведома.

Конечно, сейчас я живу лучше, в тысячу раз лучше, чем в Подземье. Я даже не помню, когда в последний раз чувствовал тревогу, нарастающий страх надвигающейся опасности, ту дрожь, которую