Спокойно. Колени подогнулись. Этого раньше не было.

Вернее, его не было.

Неужели ей мерещится, но на своем антикварном шезлонге она видит спящего полуодетого красавца?

Стуча каблуками, она подошла поближе и стала рассматривать новое дополнение своего кабинета.

Он лежал на животе, подложив руку под голову. Виден был только овал щеки и прядь темных волос, упавших ему на лоб. Джинсы плотно облегали бедра, торс был голый… загорелый, темно-оливкового цвета, с выпирающими мышцами. Внизу на пояснице красовалась татуировка – силуэт дерева, ветки которого доходили до середины позвоночника. Полли едва удержалась, чтобы не провести пальцами по тонким линиям. Она не любительница татуировок, но эта завораживала своей замысловатостью.

Что с ней? Она не должна стоять и восхищаться незваным гостем. Его надо разбудить и выпроводить.

Полли деликатно кашлянула. Никакой реакции. Она, пытаясь привлечь к себе внимание, кашлянула еще раз, погромче и с раздражением.

Он даже не пошевельнулся.

– Прошу прощения. – Она произнесла это мягко и вежливо. Полли сама на себя дивилась – ведь она в своем кабинете, с какой стати она осторожничает! – Прошу прощения!

На этот раз слова произвели хоть какой-то эффект: раздалось слабое бормотание. И он перевернулся на бок. Да, и с этой стороны он также хорош. Темные шелковистые волосы вились на груди и на плоском животе, и узкой дорожкой спускались вниз под ремень джинсов.

Полли с трудом проглотила слюну – во рту вдруг пересохло. Она отвела взгляд, чувствуя, как вся горит, и быстро оглянулась – слава богу, никого нет. Она – исполнительный директор, в конце концов, и должна вести себя соответственно.

Хватит. Здесь кабинет, а не ночлежка для сомнительных – пусть и привлекательных – молодых людей или убежище для бойфренда ее личной помощницы. Кем бы он ни был, ей придется его разбудить. Прямо сейчас.

Хоть бы на нем была рубашка. Или майка, по крайней мере. Дотронуться до оливковой кожи… это выглядит назойливо… интимно.

Полли протянула руку и неуверенно дотронулась до крепкого плеча – кожа была теплая и гладкая.

– Просыпайтесь. – Она легонько потрясла его, но это было все равно, что трясти статую.

Ее охватила злость. Долгое путешествие, перелеты, нарушение биоритмов из-за смены часовых поясов… она раздражена, ей необходимо спокойно посидеть и выпить кофе.

Полли, громко стуча каблуками, твердым шагом направилась к гардеробной, где держала одежду на разные случаи, когда прямо с работы отправлялась на светские мероприятия. Вторая дверь вела в ванную. Полли схватила с полочки стакан и несколько минут сливала воду из крана, чтобы охладить. Наполнив стакан, она прошагала к шезлонгу и наклонилась над незваным гостем.

Он опять пошевелился, лежа вполоборота, что позволяло лучше разглядеть его черты. Длинные густые ресницы, красиво очерченные скулы, словно над ними поработал искусный скульптор, надменно изогнутые дуги бровей. Широкий рот слегка приоткрыт. Чувственный рот. Рот, созданный для поцелуев.

Полли подавила эти мысли, подняла стакан и решительным жестом опрокинула. Струя холодной воды полилась на мирно спящее лицо.

Чего ожидать, Полли не знала: гнева, смущения или вообще никакой реакции. Но получила следующее – один покрасневший глаз лениво приоткрылся, на красивых губах появилась улыбка и… рука сжала ей кисть.

Застигнутая врасплох, она потеряла равновесие и стала падать. Рука обхватила ее за талию и потянула вниз.

– Bonjour, chérie[1]. – Голос был низкий, скрипучий после сна и звучал… как-то по-французски. – Если хотели меня разбудить, то достаточно лишь попросить.

У нее шок. А иначе она сделала бы хоть какое-то движение, позвала бы на помощь, освободилась бы из цепких рук, крепко припечатавших ее к голой груди. И она никогда и ни за что не позволила бы, чтобы другая его рука коснулась ее шеи ласково и нежно, а рот… рот приблизился к ее лицу. Не будь она в таком потрясении, то успела бы отвернуться, прежде чем твердые губы прижались к ее губам.

Да ее просто парализовало. Неужели это она не отстранилась от поцелуя, а приоткрыла рот?

Полли наконец очнулась и выпрямилась. Ей хотелось вытереть ладонью рот, который пульсировал от поцелуя. А что будет, если нагнуться и дать ему снова ее обнять?

– Что вы себе позволяете?

– Сказать au revoir[2], разумеется. – Он приподнялся, откинувшись на спинку шезлонга. Глаза его нахально шарили по ее фигуре.

– Au revoir?

Он, кажется, сошел с ума. И это вместо того, чтобы извиниться и срочно покинуть ее кабинет?

– Конечно. – Он поднял брови. – Раз вы одеты в деловой костюм, то я подумал, что вы хотите попрощаться. Но если это больше похоже на «доброе утро», – он широко улыбнулся, – то так даже лучше.

– Я не говорю ни au revoir, ни «доброе утро», или что-либо еще, кроме как: «Что вы делаете в моем кабинете и где ваша одежда?»

Она не собиралась подчеркивать последние слова, но получилось само собой. Кожу на спине все еще жжет, вкус его губ ощущается на губах, а глаза никак не отвести от загорелого, мускулистого тела.

А он? Ни стыда, ни капли смущения. Он смеется? Он либо ненормальный, либо пьян, или и то и другое. Надо сию же минуту позвонить в службу безопасности.

– Конечно! Ваш кабинет! Полли, bonjour. Я в восторге от встречи с вами.

Что? Он знает ее имя? Она непроизвольно сделала шаг назад, а он плавным движением пантеры слез с шезлонга и протянул ей руку.

– Кто вы и что здесь делаете? – Она отступила от него подальше, одной рукой ища телефон, чтобы позвонить.

– Я очень сожалею. – Он улыбался, словно вся ситуация лишь веселая шутка. – Я заснул здесь прошлой ночью и был сбит с толку, когда вы меня разбудили. – Его глаза самым бесстыдным образом смеялись. – Не в первый раз меня будят, выливая стакан воды. Я Габриель Бофиль, ваш новый вице-директор. Друзья называют меня Гейбом. Надеюсь, что и вы тоже будете звать меня так.

Она продолжала смотреть на него, словно он был сбежавшим преступником. А чему удивляться? Что он мог ожидать? О чем он думал? Ни о чем. Он пребывал в дреме, в туманном мире между сном и пробуждением, когда почувствовал у себя на плече теплую руку, а затем на него обрушилась струя холодной воды. Он, ничего не соображая, решил, что это розыгрыш. Он провел три недели работая ежедневно по восемнадцать часов, чтобы до приезда грозной Полли Рафферти полностью утвердиться в компании, и поэтому в момент ее появления не был в соответствующей форме.

Да, в глазах Полли это выглядело ужасно – он был призван в компанию без ее ведома и мнения, а поцелуй, которым он ее наградил, скорее всего, не оказался лучшим способом произвести приятное впечатление. Ему необходимо наверстать упущенное и сделать это быстро.