Джеймс молча кивнул. Потом издал короткий смешок.

Скрип колес и цокот копыт на дороге заставили Анну вздрогнуть, пламя свечи, которую она держала, ярко вспыхнуло. И в этот миг она увидела серебристые дорожки на щеках Джеймса Мейкписа. Из оцепенения ее вывел его тихий отрывистый голос:

– Это экипаж, который я нанял для вас. Анна, ради Бога, вы должны уехать немедленно. Они знают, где вас искать. Поезжайте куда угодно, только не в Лондон. Кучеру я заплатил достаточно, чтобы он ни о чем вас не расспрашивал. Только ни в коем случае не называйте ему свое имя.

– А как... его?.. – Она замолчала и затрясла головой – ей не хотелось слушать, как был убит Ричард. Ей хотелось представлять его только живым, а не мертвым. – А девочки?

– Я заберу их. И устрою, чтобы о них заботились до тех пор, пока... пока вы не сможете вернуться. Клянусь вам, Анна!

– Но я не могу. Они совсем еще маленькие...

Жалкие, пустые слова. На самом деле ей хотелось сказать совсем другое.

Ричард мертв!

Джеймс Мейкпис взял ее холодную руку своей, затянутой в перчатку, и сильно сжал. Она почувствовала, что вместо этого ему хочется встряхнуть ее посильнее.

– Анна, послушайте меня! Женщина с тремя детьми. Это бросается в глаза. Вас выследят, и что тогда будет с девочками? Вы – прекрасный козел отпущения, общество порвет вас на куски. Уверяю вас, если бы только был другой выход... – Он нетерпеливо оглянулся, затем отвернулся от нее, и она поняла, что он призывает себя к терпению.

Он ради нее рисковал собственной жизнью.

Не лучше ли правда бежать сейчас одной, если есть хоть малейший шанс впоследствии соединиться с ними? Или ее девочки вырастут, зная, что их мать повешена за убийство отца!

Анна приняла единственное решение, которое можно было принять в полном мраке, – она склонила голову в знак согласия. Джеймс с облегчением вздохнул.

– Хорошо. Клянусь, если бы я мог спрятать вас всех, я бы так и сделал. Просто у меня не было на это времени.

– Вы и так достаточно рисковали ради нас, Джеймс. Я не посмела бы вас об этом просить. Я ваша вечная должница.

Джеймс наклонил голову в знак признательности.

– А как... как вы сами об этом узнали?

Он резко встряхнул головой.

– Не стоит вам это знать. Простите меня, Анна, но я должен вас спросить – не говорил ли вам Ричард, где хранит некие очень важные... – он помедлил, тщательно подбирая нужное слово, – документы?

– То есть?

– Ричард сказал мне, что нашел для них какое-то очень удачное место, куда никто не догадается заглянуть, а уж Морли тем более. Он сказал, что оно как-то связано с христианскими добродетелями. Его самого это очень забавляло. Он считал, что тут скрыта тонкая ирония. – Губы его дернулись в безуспешной попытке улыбнуться. – Ричард был необычайно умен.

– Да, в этом ему не откажешь. – Анна с трудом сдерживала гнев. Когда же любовь будет для мужчин важнее славы? Разве женщина и три девочки в силах соперничать с увлекательным и сулящим почести разоблачением политика-предателя? Но эта мысль сама по себе, наверное, была предательством. – Мне жаль, но он ни о чем таком мне не говорил.

Они стояли, глядя друг на друга. Замерли на краю новой жизни, в которой уже не будет Ричарда, и мысль о том, чтобы начать ее, была им ненавистна.

– Я тоже его любил, Анна, – едва слышно проговорил Джеймс.

Любил. Прошедшее время.

Анна посторонилась, пропустив его в дом, и помчалась в свою комнату.

Джеймс Мейкпис подождал, пока Анна переоденется в темное платье, причешется, наденет плащ и повяжет голову шарфом. Она сама разбудила девочек, поцеловала Сюзанну, Сильвию и Сабрину, крепко прижала к себе маленькие тельца, потерлась щекой об их шелковистые щечки, пробормотала быстро и неразборчиво какие-то слова, которые они не расслышали. Собрала их вещи и уложила миниатюры.

Она лишь мельком взглянула на миниатюры, и к ее глазам подступили злые слезы. Эти миниатюры говорили о том, что он знал, черт его побери! Знал, что им грозит опасность. Знал, что с ним и с Анной что-то может случиться.

Она, конечно, его никогда не разлюбит, но вряд ли сможет простить.

– Это вам, – сказала она Джеймсу, сунув ему в руки простое, но превосходно сделанное бриллиантовое колье. – Это поможет... поможет устроить девочек.

Джеймс молча взял колье и сжал его в кулаке, словно скрепив печатью договор.

– Но как же я...

– Когда сможете, Анна, напишите мне, только переждите несколько месяцев, прежде чем все утихнет. Лучше уезжайте на континент. Там вам будет безопаснее. Особенно когда весть о случившемся распространится. Ну, с Богом!

Анна бросила последний взгляд на дом, который еще несколько часов назад был для нее обителью счастья и любви.

Она помолилась про себя о девочках, о Ричарде, о справедливости. Джеймс подсадил ее в экипаж. Кучер щелкнул бичом, экипаж тронулся, увозя Анну Хоулт прочь, в неизвестность.

Май 1820 года

У Сюзанны Мейкпис было новое платье, Дуглас сегодня выглядел особенно неотразимым, и две эти вещи в совокупности делали ее бесконечно счастливой.

Она сидела в компании близких друзей в загородном имении отца. Барышни, словно летние цветы, рассыпались по пригорку, молодые люди ползали по траве, собирая маргаритки, из которых барышни плели венки. День выдался теплый, легкий ветерок развевал ленты капоров и колыхал оборки платьев. Дуглас украдкой покосился на лодыжки Сюзанны, и она чопорно спрятала их под юбку, шутливо насупившись. Он подмигнул ей. Через две недели, когда Дуглас станет ее мужем, ему будет позволено созерцать ее всю, до последнего дюйма. При этой мысли сердце девушки тихо екало.

Разговор, как и летний ветерок, то и дело менял направление: обсуждались общие знакомые, балы, вечеринки. Во всем находилось что-нибудь смешное, и друзья, отсмеявшись, снова шли по кругу. В конце концов, сейчас как-никак лето, оно уже почти началось, а лето – время веселья. Один сезон лондонских балов кончился, другой еще не начался, но Богу неугодно, чтобы в развлечениях наступал перерыв.

– А вы видели, как танцует Джордж Перси? – потешался Дуглас. – Руки у него болтаются так, словно пришпилены булавками, и он молотит ими. – Дуглас вскочил на ноги. – Вот так! – Он задергался, как марионетка, вызвав всеобщий смех. Компаньонка, миссис Далтон, сидевшая в отдалении, неодобрительно зашикала.

– Не сердитесь, миссис Далтон, признайте, что это в самом деле смешно, – примирительно заметил Дуглас, на что почтенная матрона, которая была последней в длинной веренице компаньонок Сюзанны, хмыкнула и нехотя улыбнулась, не разжимая губ, с удвоенной энергией воткнув иголку в вышиванье. Девизы, которые вышивала дама, несомненно, были задуманы как вдохновляющие, хотя на деле оказывались обычными нравоучениями. Как, например: «КРОТКИЕ НАСЛЕДУЮТ ЗЕМЛЮ».