– Возраст вообще не может дискутироваться, – подняв брови, произнес Лоевски. – Это решение разрушит Вооруженные силы.

– Да? – повернулся к нему Юшманов. – А что же делать Сенату Человечества с миллионами материнских жалоб? С жалобами матерей, чьих четырнадцатилетних детей утащили на смерть обещаниями райских благ?

– Вы сами просили без трепа, – вздохнул Лоури. – И позволю себе заметить, что любая деятельность вербовщика вне стен офиса – незаконна. Так что пускай ваши двинутые мамочки засунут себе свои «утащили» в одно широко известное место. Если мамаша считает, что судьба имперского солдата позорна, я лично приглашу ее на сессию, и пускай она повторит это для всех. Особенно для матерей солдат, не пришедших с войны…

– Я еще хотел бы знать, на какую такую смерть их «утащили»? – повернулся Лоевски. – Если мне не изменяет память, первое жалованье кандидата в рядовые, находящегося в учебном лагере, сопоставимо с заработком квалифицированного оператора в тяжелой промышленности. Или я не прав, сенатор?

Лоури махнул рукой.

– Мы готовы подвинуться в бюджете, – сказал он. – И очень сильно, не глядя даже на то, что наше голосование вызовет бурю в крупных колониях. Но вопрос, о котором мы говорим…

– Вопрос все равно будет обсуждаться в комитете, – пожал плечами Юшманов. – А цифры могут быть изменены в ту или иную сторону. Цифры, друзья мои, и на большее вам рассчитывать не приходится. Не стану спорить, вы можете здорово подпортить нам кровь при фракционном голосовании, но кардинально изменить уже ничего нельзя.

– То есть, – прищурился Прокурор, – таможенный сбор будет вынесен на бюджетный комитет в любом случае?

Сенатор Юшманов поднял на него смеющиеся глаза:

– Конечно. Иначе я не стал бы лететь сюда через полпланеты.

– Просто поразительно, до чего мы дошли, – развел руками Лоури. – И до чего дойдем в дальнейшем…

– Ай, не надо! – отмахнулся Юшманов. – Вы еще разрыдайтесь. Если упрямые колонисты не хотят содержать Метрополию, мы заставим их раскошелиться законодательным порядком. Это – простой и естественный ход вещей, не так ли, джентльмены? Колонии стали вызывающе богатыми… Конечно, подобное развитие событий следовало предусмотреть еще лет тридцать назад, но проклятая война все поставила с ног на голову.

– То есть рост благосостояния колоний вам, коллега, не совсем по вкусу?

– Он мне совсем не по вкусу, и вы не хуже меня знаете, почему. Ситуация, когда в стремительно богатеющем государстве власти приходится униженно выпрашивать у нуворишей пару пенсов – абсолютно ненормальна. И не надо мне говорить о росте налоговых поступлений. Я финансист, я прекрасно вижу все своими глазами. Метрополия практически потеряла контроль над финансовыми потоками колониальных компаний. Им уже не нужны наши банки – завтра они станут плевать на наши постановления. Значит – все, точка: необходимые нам средства мы будем изымать путем принятия тех или иных решений на уровне Сената Человечества. В противном случае, у нас получится не государство с сильной центральной властью, а какой-то бардак.

– Бардак уже начался после введения колониальных таможен, – хмыкнул Лоевски. – Появление реальных, а не декларативных пошлин вызовет сумасшедший бум контрабандных перевозок, с которым не справится ни транспортная жандармерия, ни оперативные силы местных прокуратур… никто.

– Может, мы все-таки перейдем к цифрам? – заерзал Юшманов.

Лоури встал и, пожевав в коротком размышлении губами, с улыбкой протянул ему руку:

– Мы очень благодарны, дорогой коллега, за ту информацию, которую вам угодно было предоставить. Сейчас, увы, я не могу взять на себя смелость предлагать вам какие-либо сделки. Я, как вы понимаете, не один на свете… еще раз благодарю вас.

Сенатор Юшманов вскочил на ноги, недоуменно переводя взгляд с непроницаемого Лоури на ухмыляющегося Лоевски, и наоборот.

– Вы это серьезно? – Растерянность в его глазах выглядела совершенно детской.

Лоури смиренно покачал головой.

– Вам это даром не пройдет, господа…

– Еще бы, – негромко, но отчетливо произнес Лоевски, когда Юшманов шмыгнул в распахнутую хозяином дверь кабинета.

Прокурор раскурил погасшую трубку и, подойдя к окну, проследил взглядом за поднимающимся в вечернее небо коптером Юшманова. Ему страстно хотелось плюнуть вслед.

– И что теперь? – спросил он Лоури, когда тот вернулся в свое кресло.

– Теперь придется делать то, о чем мне не хотелось даже думать. Мы будем громить их бизнес-структуры в «олдовых» мирах и начнем, пожалуй, с Кассанданы…

– Мне поговорить с людьми СБ?

– Давно пора. Давайте-ка выпьем еще по капле и вспомним, какие из мафиозных семей мы разглядывали в лупу… как раз для такого случая. Разворачивайте досье, Тадек, шлюх нам привезут еще не скоро.

…Резные двери кабинета разъехались в стороны, и Йорг Детеринг привычно вскочил, оправляя на себе свободный светлый пиджак. Небольшой, со вкусом обставленный холл, где Йорг коротал время за журналами и ледяным чаем, стал как будто еще меньше, уж очень крупными были двое мужчин, почтительно, с поклоном желающие всего наилучшего человеку, которого он сопровождал, – тоже высокому, но тонкому, с породистым бронзоватым лицом, юристу Метрополии.

– Всегда к вашим услугам, джентльмены. – Тарас Ицко-Матео чуть склонил голову и рывком обернулся, ища взглядом Детеринга. – Вперед, мой страж.

Детеринг шагнул к выходу. Двухметровая секретарша за дверью вздернулась во весь рост и нажала что-то на своем пульте, вызывая лифт.

– Теперь – Порт-Кассандана, – сообщил юрист, когда зеркальная кабина доставила их на первый этаж роскошного офисного билдинга.

– Машина ждет в терминале лорда Уилкса, – бесстрастно сообщил Детеринг.

– Вы начинаете мне нравиться, майор, – хмыкнул Ицко-Матео.

– Полагаю, – Йорг распахнул перед ним дверцу огромного темно-красного «Лэнгли», – вы достаточно хорошо изучили мое досье.

– Именно поэтому я выбрал вас в качестве сопровождающего и доверенного лица. Признайтесь честно, вам ведь скучно в Ной-Венеции?

– После двух лет, проведенных в дипмиссии, мне будет весело даже в похоронном бюро. – Детеринг запустил двигатель и двинулся вперед, выруливая с забитого машинами паркинга.

– Ну, я не думаю, что вы занимались там исключительно церемониями, – дружелюбно рассмеялся юрист.

– Да, – кивнул Йорг. – Не исключительно… еще я нажирался всякой дряни с корварскими пиратами и лидданскими гандилерами, размышляя о том, вернусь ли утром домой. Но сказать, что мне было весело, я не могу.

– Кажется, история с головой генерала Ледневски здорово попортила нервы вашему начальству. Скажите, Йорг, мы с вами уже третьи сутки неразлучны, а я от вас и двух слов не услыхал, скажите, если б вы знали, кто и какие деньги обещал вашему страстотерпцу, вы поступили бы точно так же?