В царство успеха дорогу беглецы с Зеленого острова прокладывали грудью, пробивали кулаками и прогрызали зубами. Многие отбили кулаки и обломали челюсти: такова великая американская мечта — не всем она по зубам. Но другие прорвались. И среди них — Патрик Джозеф.

Прокормить пятерых ох как непросто. И его мать день и ночь трудилась в лавке. Какое-то время Пат ходил в церковную школу, но бросил — уж слишком нуждалась мать в его помощи, сильных руках и смекалке.

Что такое ирландская лавочка в конце XIX века? Малый бизнес. Налоги. Борьба за жизнь. Торговля в долг. А долг платежом красен. И местные, постоянные клиенты, отвечали маме Бриджит добром за добро — не дали пропасть. Худо-бедно, а выжили. Дети подросли: дочери вышли замуж, а Пат купил салун. Биг дил — большое дело! И место — супер: у самой верфи, на дороге, ведущей в город.

Шагая с работы устало мимо бара Пата, работяги вспоминали, до чего ж они любят жизнь. И хотят, чтоб она лучше стала. И конечно, шли туда, где пиво пенится, где пить не ленятся и где спецовочки трещат по швам. И допоздна звучали в кабаке Кеннеди звон кружек, песни и смех.

Он знал в округе всех. А округа знала его. Он всегда давал взаймы ирландцу, если тому не повезло. Отказывал разве только самым пропащим бездельникам. Был спокоен, вежлив, рассудителен, силен, усат. Толково вел дела. Короче — внушал доверие. Взяв на грудь и сделав жизнь чуть лучше, трудяги делились с ним сокровенным. И он не отказывал ни в деньгах, ни в совете. А порой совет важнее денег. Его уважали. Но не только за хватку и ум. Он умел читать!

И читал. А это — по тем временам и в той среде — было редкостью.

— Вот ведь, — говорили докеры, засидевшиеся допоздна, — мы песни орем, а Пат сидит себе мусолит книжку… Ты, это, Хенни, спроси его, грамотного, — за кого на выборах голосовать…

Политика пришла в жизнь землячества, как только оно начало всерьез заколачивать доллар и осознавать свои интересы. Пришла она и в бар Пата.

3

Залы салуна — отличное место для публичных сходок и митингов. А его задние комнаты — для встреч с глазу на глаз. А ведь и без того, и без другого в политике — никуда.

Туда, где много людей, рано или поздно заходят агитаторы. Покупают парням виски. Хлопают по спинам. Бойко травят байки. Говорят: знаешь, что самое главное для человека труда? Работа? Верно. Выпивка? Точно. Дом и семья? Само собой! Все это важно, но главное, друг, — правильно голосовать. Чтоб там, где решают вопросы с работой, жильем, а порой и с бухлом, — сидели наши ребята. Понял, Джек? Так что давай-ка вместе голосовать за своих. За демократов.

Демократическая партия в Бостоне не была ирландским заповедником, но «рыжие» с течением времени стали играть в ней немалую роль. Кеннеди тут же приметил разговорчивых парней, что толкуют с рабочими. Быстро свел с ними знакомство. Враз усек, что к чему. И вскоре превратил свой бар в политический клуб. Здесь распинались ораторы. Здесь вербовались агитаторы. Здесь строили планы избирательных кампаний.

Пат и не заметил, как к нему стали захаживать серьезные люди.

— Ты, Пат, — говорили они, — дельный мужик. Ирландец. Свой в доску. И нам подходишь, понял? Зрелый человек. Скоро тридцатник. Свое дело. Не пора ли подумать о большем?

— О чем вы, джентльмены? — спрашивал Патрик.

— О политике, Пат. Знаешь, что нам в тебе по душе? Почтение к старшим! — смеялись серьезные люди. — Скоро сам поймешь, что к чему.

И он понял. Когда они стали не спеша продвигать его все дальше и выше в своих делах. И вот он уже босс квартала — рулит им из бара. Спустя годы сын Пата Джо расскажет: «Как-то я слышал разговор отца со своими людьми. Они сказали: «Сегодня мы голосовали сто двадцать восемь раз»». Возможно — за него. Ведь Патрик Кеннеди уже большая шишка — член законодательного собрания штата Массачусетс. Куда его избирали пять раз.

И пришел тот час, когда его пригласили в «Стратегический комитет» — закрытый клуб боссов, хозяев политики демократической партии в штате Массачусетс. Это они ставили своих людей на ключевые посты. Это они распоряжались избирательными фондами. Это они решали, кому быть в числе «бостонских воротил». Пата приняли в этот клуб.

Они встречались на Браттл-стрит. Там он познакомился с молодым, но видным политиком — Джоном Фицджеральдом по кличке Хани Фитц — Медовый Фитц.

Он был родом из Бостона, третий в череде из девяти детей. Подростком потерял родителей. Но попал на хорошее место — Бостонскую таможню. Под руку старого босса Леверетта Саптонстолла. Тот быстро приметил толкового парня. И вот он уже в городском совете. А вот — в Конгрессе США. А то и в мэрах Бостона…

Так бывает в жизни. Бывает в политике: Пат и Фитц стали друзьями и партнерами. И с той поры оставались ими, что бы ни творилось в их личной политической судьбе. Вскоре их ввели в круг FIFs — First Irish Families — лучших ирландских фамилий. Прилежные прихожане и элегантные молодые люди (как и любой ирландец-демократ, желавший преуспеть), вскоре они женились на девушках из приличных семей.

В 1910 году Фитц (не без помощи Пата) стал мэром Бостона и первым рожденным в США ирландцем, занявшим этот пост. Ну, а вокруг уже сидело немало его соотечественников.

Бостон рос. Его заполняли иммигранты. Ирландцы стали в нем своими. У них просили помощи новички — славяне, итальянцы, немцы. От них часто зависели работа, жилье, торговля.

Победа на выборах мэра побудила амбициозного Фитца бороться за пост губернатора и кресло в Сенате. Этот пыл остудил суровый политический ветеран — республиканец Генри Кэбот Лодж. Это он в 1916-м победил Медового Фитца на выборах в Сенат. За что спустя сорок лет расплатится его внук. Но в ту пору «старая республиканская гвардия» бостонских янки крепко держала штат, и молодой политической машине демократов-ирландцев пришлось притормозить.

4

Но политика — политикой, а семья — семьей. Жена, дети, родственники — прежде всего. Даже для прожженных воротил, как Пат и Фитц.

— Роуз Фицджеральд выходит за Джо Кеннеди! — Об их помолвке говорил весь Бостон. Сын одного из ключевых теневых боссов города брал в жены дочь мэра. Для одних — политическая сделка, для других — династический брак, для них — узы любви на долгие годы.

Их обвенчали в октябре 1914-го в личной часовне кардинала О’Коннелла. На свадьбе был весь цвет города — Пат и Фитц имели солидные связи…

Они подходили друг другу: Роуз — красавица, одна из лучших невест города, Джо — молодой способный бизнесмен. Она — училась в Европе, знает языки, любит музыку, умеет занять гостей. Он — хваткий делец и добрый католик, готовый стать прекрасным мужем. Настоящий сын своего отца Патрика Джозефа Кеннеди.

Тот, кто вставал с зарей и с кульками орешков бежал к бухте. Тот, кто сидел в «Бостон Лэтин» с детьми богатых янки. Тот, кто получил Кубок мэра по бейсболу из рук будущего тестя.

Мать и отец мечтали видеть его студентом Гарварда. И он туда поступил. Но учился так себе — уже тогда понимал: спорт, наука, политика, даже богатство и положение в обществе — все покупается за доллары. И сперва он будет делать их, а уж потом — все прочее. Сказано — сделано: на паях с дружком наняв в каникулы автобус, Джо катал по Бостону туристов. А пересчитав свою долю — несколько тысяч долларов, — рассмеялся: в тридцать пять заработаю миллион.