— Ма, ты чего не слышишь, что ли?

— Да-да, сына, слушаю, конечно, — рассеянно пробормотала я, прикидывая как ему сообщить, что теперь у нас все изменится.

— Ну так вот, я ей так и сказал, что если она не перестанет мне мозг клевать, то пусть катится на все четыре стороны.

— Дим, послушай, мне надо тебе кое-что сказать. Наш папа, он… Ну, в общем, он встретил другую женщину. Сегодня собрал вещи и ушел к счастливому будущему.

— А мы?

— А что вы? Вы его дети, он вас не бросал. Вы будете и дальше общаться.

— Так не бросал, что даже не удосужился нам сказать это сам? И что теперь? Вы разведетесь?

Я пожала плечами:

— Не знаю, скорее всего да, хотя мы это еще не обсуждали. Да мы вообще мало что успели обсудить. Для меня это было так же неожиданно, как и для тебя сейчас. Чуть позже мы все вместе встретимся и поговорим.

— Нет! — Димка резко вскочил со своего места.

— Что нет, Дим? Нам придется это сделать. Будет непросто, но мы должны…— я замолчала, глядя, как сын сжал кулаки.

— Должны? Кому? Он нас предал! Ушел! Мам, нам не о чем разговаривать! Последнюю фразу сын проорал уже из своей комнаты и хлопнул дверью так, что задрожали стекла. Ему надо побыть одному. Он успокоится, и мы снова поговорим.

Руки двигались машинально: убирали посуду, вытирали со стола, резали салат и чистили картошку на ужин. Мне надо отвлечься, не думать. Только не думать. В привычной, домашней суете пролетел остаток дня.

* * *

— Мамочка, а меня Ярик на день рождения пригласил! Только я не пойду, он меня вчера за косичку дернул и обозвал козявкой. А сегодня на прогулке Светка перчатку потеряла, и ее Ирина Александровна наругала. А Глеба после обеда тошнило. Он съел свое пюре и Светкино. И его тошнило. Его мама пришла и забрала. А можно я завтра тоже натошню, и ты меня раньше заберешь? — Настя крутилась вокруг, пока я доставала из шкафчика ее одежду и вываливала на меня все важные новости за день.

— Нет, Настя, если хочешь, я тебя просто так завтра после обеда заберу. Не надо тошнить. — Я улыбнулась дочке и протянула ей кофту, — одевайся, нас дома Дима ждет.

— А мы погуляем? Ну пожалуйста! А папа уже дома? — Настя все крутилась и крутилась вокруг, засыпая меня вопросами.

— Полчасика погуляем, на улице мокро и противно. Но немножко можно.

Дом встретил тишиной. Обычно к приходу дочки из садика Антон смотрел новости, а сейчас в квартире непривычно тихо. Дверь в комнату сына была все еще закрыта, и оттуда тоже не раздавалось ни звука. Я негромко постучала:

— Дим, можно я войду?

Тишина. И я приоткрыла дверь. Дима спал, свернувшись калачиком. Судя по красным пятнам на лице, он все это время проплакал у себя. Но он ни за что не признается, ведь большие мальчики не плачут, а только немного расстраиваются.

— Мам, а папа когда придет? Я ему тут вот, — Настя протянула мне листок с каракулями, — нарисовала.

Дочь смотрела на меня большими голубыми глазами в ожидании ответа, и надо было что-то сказать, но язык не поворачивался. Настя очень привязана к отцу, последнее время он все меньше проводил время дома, было много работы.

Работы, — усмехнулась я, — вот и я вся твоя работа, дорогой. Как же раньше не поняла?

— Зайка, папа приедет нескоро. Он сейчас очень занят по работе.

— Ааа, понятно, опять кандировка.— Дочка вприпрыжку припустила по коридору, а поплелась на кухню. Есть не хотелось совершенно, но ведь кроме меня есть еще дети, придется готовить.

Стоило только включить кран и намылить губку, как раздался телефонный звонок. Мне даже не нужно смотреть на экран, я и так знаю, что это мама. У нее потрясающая способность звонить мне, если мои руки чем-то заняты. Стоит начать лепить котлеты, мыть посуду или заняться тестом, мама тут как тут. Я вытерла руку и приняла звонок, зажав трубку плечом.

— Да, мам, привет.

— Привет. Алис, вы в выходные чем заняты? Я хотела Настю забрать, Димку, если у вас планов нет. Вы бы привезли их утром в субботу?

— Я привезу, мам. Тут такое дело…— я выдержала паузу, подбирая слова. Мама очень трепетно относилась к моему мужу, в наши редкие ссоры всегда принимала его сторону и выносила мозг советами как помириться с мужем. А сейчас мне предстояло ей сообщить, что моя семейная жизнь окончена.— В общем, такое дело, Антон от меня ушел. Теперь у него другая семья.

— Что ты натворила? — строго спросила она. — Алиса-а-а, — противно растянула мое имя, — ты хоть понимаешь, что ты натворила⁈ Надо срочно его вернуть! Так, я сейчас ему сама позвоню и все узнаю!

— Стоп! Мама, не надо никому звонить, ничего выяснять. Прошу тебя, пожалуйста! — Как все предсказуемо, боже мой. — Он принял решение, я не буду унижаться и слезно просить его одуматься и все такое, что там обычно полагается брошенным женам?

— Алиса, ты дура? — мама, как всегда, непреклонна, — ты хоть помнишь, сколько тебе лет? Тебе, девочка моя, сорок три года. У тебя двое детей, кому ты еще нужна? Да тебя даже муж не выдержал! Ты что, хочешь остаток жизни одна прожить?

— Я не одна, мам, у меня дети есть.

— Дети, — отмахнулась она, — дети имеют свойство расти, заводить свои семьи. А ты останешься одна.

— Заведу себе сорок кошек и буду жить счастливо, мам, мне и так сейчас непросто, чего ты хочешь? Рассказать мне в очередной раз, какая я плохая жена? Так я это за семнадцать лет брака постоянно слышу. Детей я тебе привезу, а воспитывать меня поздно.

— Неблагодарная, — и мама положила трубку.

Я терла и тарелку, не замечая, как по щекам начинают катиться слезы. Отшвырнула посуду от себя, как будто ядовитую змею. В кухню неслышно вошел Дима, выключил воду. Обнял меня за плечи, усадил на стул и погладил по голове.

— Ну ты чего, ма? — гладил и гладил, как маленькую девочку. — Все будет хорошо, слышишь, я с тобой, Наська, мы справимся, правда. Ты поплачь, будет