— Почему же тогда они грозятся тебя убить?

— Теперь это не имеет значения, — вмешалась Николь. — Речь идет о безопасности моего отца, и я немедленно увезу его отсюда.

Привычным жестом Салли приподнял подбородок Николь.

— Согласен, Ник должен исчезнуть, но займешься этим делом не ты, а я.

— Ну, не-ет, — решительно запротестовала Николь, — для тебя это будет опасно, а для меня ничуть.

— Нет, — возразил Ник. — Мы должны найти другой выход.

— Вы оба несете чушь! — раздраженно воскликнул Салли. — И ни дьявола не соображаете! Пойми, Ник, эти люди знают все о тебе и о единственном обожаемом тобой существе. Так что в опасности не только ты, но и Николь.

— Проклятие! — побледнев как полотно, выдавил Ник. — Этого я не учел.

— Даже если это и так, Салли, ты не будешь спасать мою жизнь, рискуя собственной, — возразила другу отца Николь, лихорадочно соображая, как найти выход из создавшейся ситуации. — Так что, будь любезен, не вмешивайся. Это наше дело. Мое и папы.

— В самом деле? — приподняв бровь, насмешливо спросил Салли. — И как же ты намерена поступить? Умчишься с ним в неведомую даль? А о средствах существования ты подумала?

Салли заметил, что растерянность на лице Николь сменилась гримасой крайнего раздражения.

— Сейчас нет времени на споры. — Салли, быстро оглянувшись, убедился, что их никто не подслушивает, и, запустив руку в карман, достал оттуда ключ.

— Отведи Ника в мою берлогу, — быстро зашептал он на ухо Николь. — Она находится на расстоянии мили от вас, и пока там безопасно. Завтра, возможно, те, кто намалевал угрозу, выяснят, что вы исчезли, и начнут вас искать. Но уже сегодня ночью я незаметно проникну в вашу квартиру, соберу необходимые вещи и принесу их вам. К утру мы разработаем план, как вам выбраться из Суффолка в более уединенное местечко. Там вы сможете переждать, пока эти ублюдки не успокоятся. А теперь пошли.

— Я никуда не пойду, — медленно покачав головой, заявил Ник. — Салли, ты, видно, лишился рассудка. Я жокей, разве ты забыл? Как ты полагаешь, смогу я участвовать в скачках, если меня спрячут в укромном местечке, точно клад?

— Я думаю не о скачках, приятель, а о том, чтобы спасти твою шкуру… и ее жизнь. — Салли кивнул в сторону Николь. — Поэтому убирайся поскорее отсюда, пока эти головорезы не принялись за исполнение своих угроз. — Гордон достал из кармана несколько подписанных чеков: — Возьми. Тут немного, но это все, что у меня есть. А вместе с твоими призовыми деньгами этого хватит на первое время.

— Оставь свое жалованье себе. — Ник решительно отвел руку друга. — Ты хороший парень, Гордон, но столь же наивен, как и моя дочь. Даже если бы я отказался от участия в скачках, чтобы спасти Николь, как думаешь, долго мы протянем на несколько десятков фунтов?

— У нас будет заработок, папа, — неожиданно заявила Николь. — Это моя забота.

Мужчины удивленно уставились на девушку.

— Что этой сумасбродке пришло в голову на сей раз? — строго спросил Салливан.

— Вовсе я не сумасбродка. Салли, ты только что сказал, и я полностью с этим согласна, что Ник Олдридж и его дочь в опасности. Ну так вот, я знаю, как предотвратить опасность и справиться с нехваткой денег.

— И что же ты намерена предпринять?

— Я на время перестану быть твоей дочерью.

Последовала напряженная пауза, во время которой мужчины нерешительно поглядывали друг на друга.

— Послушай, папа! — Николь схватила отца за руку, румянец возбуждения окрасил ее щеки. — Эти люди будут охотиться за Ником и Николь Олдридж, но никогда их не найдут: ты исчезнешь, а я уже не буду Николь Олдридж.

— И кем же, осмелюсь спросить, ты будешь?

Девушка неопределенно пожала плечами.

— Я пока не придумала. Имя значения не имеет. Тут важно выбрать занятие: конюх, тренер, помощник тренера. Ведь я могу выполнять любую из этих обязанностей. И кстати, не хуже, чем большинство здешних мужчин. И ты, папа, прекрасно это знаешь. Ведь у меня был лучший из наставников — сам Ник Олдридж! — Николь перевела дух. — Я могу быть даже жокеем!

Несмотря на вертевшиеся у него на языке возражения, Ник не смог сдержать усмешки.

— Ага, вот мы и добрались до правды! — воскликнул он. — Величайшее твое желание — участвовать в скачках. Значит, хочешь заменить меня в дерби?

— Никто не сможет заменить тебя, отец, — покачала головой Николь. — Ты — лучший из лучших. Но я действительно хочу участвовать в скачках.

— Ты недооцениваешь себя, Проказница. — Ник с нежностью погладил дочь по щеке. — Твое мастерство наездницы действительно заслуживает высокой оценки. А уж твоему необыкновенному умению обращаться с лошадьми может позавидовать всякий.

— Ничего удивительного, ведь я — твоя дочь.

— Судя по всему, ненадолго, если вспомнить твой план. Но скажи мне, не забыла ли ты об одной небольшой детали?

— Той, что я женщина, да?

— Вот-вот.

— Но, папа, я перестану быть не только Николь Олдридж, но и вообще женщиной. Отныне я превращусь в… мужчину.

— В мужчину?.. — глухо переспросил Ник, не обращая внимания на поперхнувшегося от смеха Салли.

— Да-да-да! — проказливо ухмыльнулась Николь. — К тому же чертовски хорошо знающего свое дело.

Ник, не оборачиваясь, поднял руку, предупреждая возражения Гордона:

— Проказница, но это же абсурд!

— Почему?

— Хотя бы потому, что в тебе едва наберется пять футов роста и ты худенькая, как тростинка.

— Прости, папа, но ты всего несколькими дюймами выше и немногим тяжелее. Помнится, ты говорил, что все Олдриджи были невысокими и довольно худыми.

— Девочка, ты не только маленькая, но еще и хрупкая, и… — Ник, не найдя подходящих слов, слегка покраснел и неопределенным жестом указал на изящные формы тела Николь. — Тебе двадцать лет, Ники, ты уже взрослая женщина. Хотя, накажи меня Бог, я частенько об этом забывал.

— Если мне удавалось заставить забыть об этом даже тебя, значит, и других можно будет запросто ввести в заблуждение. Поверь, все будут видеть во мне только энергичного и искусного молодого человека.

— Эй, Салли! Куда ты запропастился? — донесся крик из дальнего конца конюшни. — Мы потеряли вас с Ником!

Вздрогнув от неожиданности, Салли тут же прокричал в ответ:

— Иду! Уходите через черный ход, — добавил он шепотом. — Я скажу им, что Николь неожиданно заболела. — И, невзирая на протест Ника, он сунул тому в руку чеки. — Не упрямься! — сказал Салли. — Ты сделал бы для меня то же самое. А теперь сматывайтесь. Позже поговорим.

— Салли, я…

— Да поторопитесь же! — Гордон заслонил Олдриджей своей широкой спиной, чтобы никто не мог увидеть, как они уходят.