Странно. Вроде, в интернате должны быть дети, шум, гам. А тут тишина и пустота. Хотя на улице еще день. И тут, словно в ответ на невысказанный вопрос Тинни, из-за двери справа быстро высунулась вихрастая голова рыжего мальчонки, который хитро подмигнул ей и тут же был кем-то утащен обратно за дверь. Там сразу же раздались приглушенные споры детских голосов и чей-то взрослый окрик. А после него - опять тишина.

Тинни покачала головой. Ну, право слово, что за ребячество со стороны рыжеволосого! Хотя, может, так и должны вести себя дети? Она уже очень давно не общалась со сверстниками. Это казалось ей глупым и скучным.

Вслед за Смотрителями Тинни поднялась по широкой лестнице на второй этаж, где ее завели в небольшую комнату, в которой помещались огромный стол, большое, явно удобное кресло и несколько шкафов с полками, заставленными бесконечными папками.

В кресле, за столом, восседала женщина, с таким холодным взглядом, что Тинни поежилась. Но свои глаза не отвела, лишь слегка сощурившись. Так было легче. Даже посмотрела, как зовут эту женщину средних лет с волосами, чуть тронутыми сединой. Ада Лина! Почему? Она же Главный Смотритель, и не должна быть в каком-то обычном интернате! Но Тинни, хоть и слегка вздрогнула от неожиданности, все равно продолжала смотреть с легким вызовом.

- Вы свободны! – холодно произнесла Ада Лина и Смотрители Опыта, едва кивнув, скрылись за дверью кабинета. Тинни не стала удостаивать их прощальными словами или, даже, кивком головы. Это, просто, два человека, испортившие, на какое-то время, ее жизнь.

Главный Смотритель встала и посмотрела на девочку сверху вниз.

- Тинни… Тинни Берри… Да еще и с приставкой Нумэ…

Сказано это было таким тоном, словно ее имя было чем-то оскорбительным. Девочке стало неприятно, но ее лицо осталось неизменным.

- Знаю я, кем был твой отец! Жалкий борец за правду, которую придумал он вместе с Гамельнской! Но это не дало ему бессмертия! А теперь, поглядите! Его дочурка! Да еще и скрывалась от нас. Закон нарушала. Что там у тебя с уровнем? Наверное, прокачал тебя папашка, вот и скрывал потом ото всех.

В груди Тинни бурлило и клокотало возмущение, боль за отца. Но она твердила себе, что нельзя поддаваться на провокации. Гораздо больше волновала проверка уровня. И тут ее ждало то, на что она так надеялась – лицо Ады Лины удивленно вытянулось, и женщина разочарованно выдохнула.

- Что это за параметры? Нулевка? Да еще и без профессий? И характеристики такие паршивые даже у новорожденных редко встречаются!

Да. Тинни понимала, почему Старший Смотритель так разочарована. Женщине, явно, хотелось подвергнуть девочку болезненной и унизительной процедуре отнятия опыта. Но отнимать было нечего.

- Твои бездарные родители совсем ничему тебя не учили? – выплюнула вопрос Ада Лина, злясь еще сильнее от того, что девочка ей не отвечала и никак не реагировала, продолжая смотреть прямо в глаза. – Может, тебя и из дому никто не выпускал? Заперли в темноте, а ты света белого не видела? Может, ты еще глухая и немая? С таких идиотов станется дефектную родить!

Вот тут Тинни не удержалась. Глаз ее дернулся. Старший Смотритель это заметила и довольно ухмыльнулась.

- Ну, по крайней мере, слышишь и понимаешь! Так что от работы и от учебы отлынивать не получится! Лет шесть-семь тебе? Уже пора!

Из кабинета Ады Лины девочку выводил сморщенный старичок, которого называли странным словом «Завхоз», хотя определялся он как «Складской работник Парт Оби». Старичок обращался к Тинни ласково, участливо улыбался и подбадривающе похлопывал по плечу, говоря, что ей тут будет хорошо, потому что ребят много ее возраста, можно бегать и играть, когда время свободное от учебы остается.

Тинни даже улыбнулась ему в ответ пару раз. Хотя улыбка и была совершенно искусственной. Просто, старичок так сильно отличался своей искренностью и приветливостью от большинства людей, которых она встречала последнее время, что девочка даже удивилась. Забыла уже, что, в большинстве своем, люди не такие уж и плохие.

- Устраивайся, - старичок Парт указал ей на кровать, вторую от дальней стены, что стояла в ряду точно таких же, самых простых, деревянных, грубо сколоченных кроватей, которых было тут десять с правой стороны и столько же с левой. – Тут живут девочки примерно твоего возраста. От шести до десяти лет. Тебе же около семи?

Ей было девять. Просто выглядела Тинни младше своего возраста. Но поправлять старичка не стала. Просто неопределенно пожала плечами. Чем меньше о ней знают, тем лучше. А доверять никому она не собиралась, даже такому милому старичку. А то, что он возраста не видел, было для Тинни не удивительно. Многие прокачивались недостаточно для того, чтобы видеть что-то большее, чем ник и уровень.

Завхоз Парт опять ободряюще похлопал ее по плечу и ушел. Тинни осталась в огромной комнате одна. Девочка подошла к единственной кровати, на которой из вещей лежал лишь тонкий, комковатый матрас и положила на него постельное белье и одеяло, выданные ей старичком. Еще рядом легли аккуратно сложенное форменное платье неприятного болотного цвета, в тон ему грубые ботинки, и умывальные принадлежности, также выданные Партом.

Тинни огляделось. Неужели кто-то может назвать это место своим домом, даже временным? Все чисто, аккуратно, даже стены покрашены свежей краской. Но здесь слишком стерильно. Словно обитать тут должны солдаты, а не дети. На зарешеченных окнах нет занавесок. Все кровати идентичны друг другу, заправлены без единой складочки, одеяло того же, дурацкого, непонятного зелено-коричневого цвета, что и платье, подушки с наволочками сероватого оттенка стоят аккуратными треугольниками. Между кроватями по две тумбочки, в каждую из которых влезет, разве что, пара платьев, да ботинки.

И больше ничего. Ни игрушек, ни рисунков. Того, что должно говорить о присутствии детей. Тинни поежилась. Ей, правда, не особо были нужны игрушки, хватало той куклы, что когда-то сшила ей мама, а теперь бережно хранилась в рюкзаке. Но порисовать и она была, порой, не против. Даже, когда обитала какое-то время в лесу. Сейчас у нее оставались небольшой кусок мела и грифельная доска, на которых она малевала свои художества и тренировалась в письме и счете.

Вздохнув, Тинни быстро переоделась и даже заправила кровать, стараясь придать ей такой же вид, как и у соседних. Незачем выделяться. Чем меньше к ней внимания, тем лучше. Особенно от взрослых. Поморщилась из-за ботинок. Жесткие и неудобные. И