– Меня это тоже расстраивает.

– Мег, мама думает, дело не только в том, что меня лупят большие мальчишки.

– А в чем еще?

Чарльз Уоллес с несвойственной ему неуклюжестью перебрался через каменную стенку, за которой у них рос сад.

– Я быстро выдыхаюсь.

– И что? Что сказала мама? – резко спросила Мег.

Чарльз медленно брел по высокой траве под яблонями.

– Она ничего не сказала. Но я же просто все улавливаю, как сигналы на радаре.

Мег шагала рядом с братишкой. Она была высокая для своих лет, а Чарльз Уоллес для своих – маленький.

– Знаешь, временами мне хочется, чтобы ты не был таким чутким ко всяким сигналам.

– Ничего не могу поделать, Мег. Я же не нарочно. Оно само. Мама думает, со мной что-то не так.

– Но что?! – чуть ли не крикнула Мег.

Чарльз Уоллес ответил очень тихо:

– Не знаю. Но это что-то плохое, так что ее тревога считывается очень отчетливо. Я и сам чувствую неладное. Мне даже пройти через сад, как сейчас, и то трудно. Так быть не должно. Раньше такого никогда не бывало.

– Когда это началось? – встревоженно спросила Мег. – На прошлых выходных, когда мы гуляли по лесу, с тобой все было в порядке.

– Я знаю. Я с начала осени чувствовал себя каким-то усталым, но на этой неделе стало хуже, а сегодня намного хуже, чем было вчера. Эй, Мег! А ну перестань винить себя за то, что ты ничего не заметила!

Конечно, она себя винила. У нее прямо руки похолодели от ужаса. Мег пыталась заставить страх замолчать, потому что сестру Чарльз Уоллес считывал еще легче, чем маму. Он подобрал с земли упавшее яблоко, оглядел, не червивое ли, и вгрызся в него. Из-под летнего загара отчетливо проступала бледность и мешки под глазами. Ну как, как она не заметила раньше? Да так и не заметила – потому что не хотелось замечать. Конечно, проще было списать бледность и вялость Чарльза Уоллеса на его проблемы в школе.

– А почему мама не покажет тебя доктору? Ну, в смысле, настоящему доктору, врачу?

– Она показывала.

– Когда?

– Сегодня.

– А что же ты мне не сказал?

– Драконы интереснее.

– Ну, Чарльз!

– Это было перед тем, как ты вернулась из школы. Доктор Луиза пришла пообедать с мамой – она довольно часто заходит…

– Я знаю. Давай дальше.

– И когда я вернулся из школы, она меня осмотрела целиком, с головы до пят.

– И что она сказала?

– Да ничего особенного. Я не могу ее считывать, как маму. Она такая, как птичка: чирикает, чирикает, но при этом чувствуется, что ее острый ум думает о чем-то своем на другом уровне. У нее очень хорошо получается от меня отгораживаться. Все, что я смог уловить, – это что она думает, что мама, возможно, права, а вот насчет чего, я не понял. И что надо будет за мной понаблюдать.

Они дошли до конца сада, Чарльз Уоллес снова взобрался на стену и остановился, окидывая взглядом заброшенный выгон с двумя большими выступами ледниковых валунов.

– Их нет, – сказал он. – Исчезли мои драконы.

Мег стояла на стене рядом с ним. Смотреть на выгоне было не на что: только ветер колышет выгоревшую на солнце траву да два высоких валуна розовеют в лучах заходящего осеннего солнца.

– Ты уверен, что это были не просто камни, тени или еще что-нибудь?

– Разве камни или тени похожи на драконов?

– Нет, но…

– Мег, они были прямо там, у валунов: все вроде как сплелись в клубок, и крылья, крылья, как будто сотни крыльев, и между крыльями – мигающие глаза, и клубы дыма, и язычки пламени – я их еще предупредил, смотрите, мол, выгон нам не подпалите.

– Как это ты их предупредил?

– Я с ними разговаривал. Вслух. И они перестали пыхать пламенем.

– Ты к ним близко не подходил?

– Мне показалось, что это неразумно. Я остался тут, на стене, и долго-долго за ними наблюдал. А они все складывали и раскрывали крылья и вроде как подмигивали мне этими глазищами, а потом словно бы сбились в кучу и уснули. И я пошел домой ждать тебя. Мег! Ты мне не веришь!

– Ну и куда же они делись? – сухо спросила Мег.

– Раньше никогда такого не было, чтобы ты мне не верила!

– Не то чтобы я тебе не верю… – осторожно сказала Мег.

Как ни странно, отчасти она ему действительно верила. Не то чтобы она верила, будто он и в самом деле видел драконов, но никогда прежде Чарльз Уоллес не имел обыкновения путать факты и фантазии. Никогда прежде он не разделял так четко реальность и иллюзии. Мег посмотрела на брата и увидела, что он натянул джемпер поверх своей перепачканной рубашки. Она обхватила себя руками, передернула плечами и сказала – хотя ей было совсем не холодно:

– Схожу-ка я, пожалуй, домой, кардиган возьму. А ты подожди тут. Я быстро. Если драконы вернутся…

– Я думаю, что вернутся.

– Тогда задержи их, чтобы я тоже могла посмотреть. Я быстро, одна нога здесь – другая там.

Чарльз Уоллес посмотрел на нее в упор:

– По-моему, мама сейчас хочет, чтобы ей не мешали.

– Да я не собираюсь ей мешать. Я за кардиганом!

– Ну ладно, Мег. – И он вздохнул.

Мег оставила брата сидеть на стене, смотреть на два огромных валуна, принесенных ледником, и ждать своих драконов, или кого он там видел. Ну да, он знает, что она побежала домой, чтобы поговорить с мамой, но если не сознаваться в этом вслух, есть надежда, что ей удастся хотя бы отчасти скрыть от него свою тревогу.

Мег ворвалась в лабораторию.

Мама сидела на высоком лабораторном табурете. Она не смотрела в стоящий перед ней микроскоп, не писала ничего в блокноте, лежащем у нее на коленях, просто сидела в задумчивости.

– В чем дело, Мег?

Она хотела было вывалить маме, что Чарльз Уоллес говорил про драконов и что раньше у него никогда галлюцинаций не бывало, но поскольку сам Чарльз Уоллес маме про драконов ничего не сказал, это сильно смахивало бы на предательство – хотя, возможно, он просто не хотел ничего говорить при докторе Луизе.

– Так в чем дело, Мег? – повторила мама несколько раздраженно.

– Что с Чарльзом Уоллесом?

Миссис Мёрри положила блокнот на лабораторный стол рядом с микроскопом:

– Его сегодня опять в школе большие мальчишки обидели.

– Я не об этом.

– А о чем ты, Мег?

– Он сказал, ты вызвала доктора Колубру, чтобы она его посмотрела.

– Луиза просто зашла в гости пообедать, вот я и попросила ее заодно на него взглянуть.