Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это… — зашипела она, кашлянула и привела себя в порядок. — Это ничего не значит.
— Конечно, не значит, — Гарцин улыбнулась. Глаза Эмилии застелила злость, но она этого, казалось, не замечала. Гарцин подошла к шкафу. — Так, — протянула она, — что бы надеть к джау Фанобаррен?
Эмилия выдохнула.
— Когда-нибудь я выдавлю тебе глаза.
— Не сомневаюсь.
Эмилия сдвинула брови и завязала шнурочки на спортивных штанах. Они были бежевые, а на левой ноге был нарисован длинный натиатский дракон. У костюма был еще спортивный топ с драконом и бежевая кофта с черной спиной. Гарцин смеялась над ней, когда она его покупала, но по-правде говоря, Эмилия выбрала его потому что он больше всех подходил: дышит, хорошо сидит и хорошо выглядит. Ну и цена, разумеется, сыргала свою роль, потому что Эмилия Арте не могла себе позволить какую-то дешевку, которая развалится за три недели.
— Удобный? — спросила Гарцин.
— Да, — буркнула Эмилия. — Надо сходить и купить от него остальные детали.
— Маркэль тоже пойдет?
— Да, вероятно, — ответила Эмилия и обернулась к Гарцин с выражением негодования на лице. — С каких пор тебя стал заботить Маркэль?
— Ни с каких, я просто спросила. Вы же, вроде, общаетесь. Или типа того.
Эмилия шумно выдохнула и покачала головой. Она отвернулась, чтобы Гарцин не увидела, как она закатывает глаза.
— Или типа того, — кивнула Эмилия. Гарцин только возмущенно цокнула.
— Я не вдавалась в подробности ваших отношений. Да и мне и не интересно.
— Да, конечно, — Эмилия снова закатила глаза, — рассказывай, старая сплетница.
— Я не старая!
— Если бы тебе было не интересно, ты бы даже не спрашивала.
— А ты не отвечай так, будто хочешь рассказать. А то я ведь спрошу.
Эмилия обернулась к Гарцин. С ней было тяжело. Даже если она бы ей объяснила, ей было бы трудно понять. Дела клана иногда оказывались слишком сложными для простых смертных, а ее отношения с Маркэлем как раз были именно делами клана. А еще Эмилии казалось, что она уже рассказывала Гарцин про замужество и детей.
— И ты прям выйдешь за него замуж? — спросила Гарцин.
— Да. Прям выйду за него замуж.
— Но он же… — она понизила голос, как будто Маркэль мог их услышать. Эмилия знала, что она хочет сказать. Даже если она в своей голове не угадала, она не хотела слышать это от другого человека. Во-первых, она его выбрала, а во-вторых она и сама знает все его косяки.
— Не хочу слышать, — оборвала ее Эмилия, и Гарцин притихла. — Это никак не повлияет на мою дочь, она все равно будет копия меня.
Они вышли в необычно тихую и пустую общую комнату. Фальшивые бревна тлели в фальшивом камине, а солнце ярко освещало угол, выхватывая парящую в воздухе пыль. Эмилия и Гарцин миновали коридоры общежития и спустились по слабо освещенной лестнице; она всегда была плохо освещена, но ни Эмилию, ни Гарцин это не пугало, они уже знали наизусть каждую ступеньку.
— А если будет мальчик? — тихо спросила Гарцин.
— Что? — Эмилия обернулась к ней на мгновение, а затем снова продолжила ступать в темноте по ступеням. Пустые залы с лестницами высоко уносили гул ее шагов.
— А если у тебя будет сын? — громче спросила Гарцин, и ее голос разлетелся по лестницам и коридорам. На лице Эмилии отразилась задумчивость. Она пожала плечами.
— Выброшу, — сказала она так, будто это не было проблемой. Так легкомысленно она относилась ко многим важным, по мнению Гарцин, вещам. Единственное, что она воспринимала — это силу и клан, больше ее будто ничего не интересовало. Вероятно, так и было.
У последней — парадной — лестницы их встретили каменные уродливые фигуры существ с крыльями, у каждого из них было по гладкому шару, они охраняли вход. Снаружи за дверьми они миновали две каменные статуи, которые вырастали из стен академии и поддерживали страшненькие фасады.
Вымощенные камнями дорожки всегда поддерживались в чистоте и сухости. Даже зимой, если не было снегопада, они были расчищены. В лесу сейчас должна стоять жуткая грязь — снег только-только стаял. Эмилия натянула капюшон на голову, спрятала волосы под кофту и зашагала к фуникулерам. Чем ближе они подходили, тем громче становилось гудение электричества и студентов, ожидающих фуникулер. Эмилия остановилась в трех шагах от толпы и сложила руки в карманах. Фуникулер гудел где-то вдалеке.
Они не любили ездить на полигон, потому что ехать всегда приходилось в толпе, а выходить раньше никогда не получалось — Гарцин очень любила спать. В фуникулере им не удалось сесть, так что пятнадцать минут до Кхалема они ехали стоя, покачиваясь вместе с кабиной. Туман над бирюзовым Озеном уже рассеялся, и с высоты открывался вид на быструю реку, сбивающуюся в пену о скалы. Когда фуникулер въехал в лес, это означало, что уже приехали. Через минуту фуникулер вошел в поворот, повернулся боком к обрыву и открыл дверцы, выпуская студентов. Через три минуты он снова закрыл дверцы и покатился обратно, а Эмилия и Гарцин заторопились на пересадку. На тропе их догнал Маркэль.
— Ну как? — он приобнял Эмилию за талию и коротко поцеловал в висок. Она приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. Они производили хорошее впечатление образцовой счастливой пары: сильный колдун и сильная колдунья, каждый из которых занят своим делом, но они все равно находят время друг на друга. Идиллия. Маркэль отпустил Эмилию. — Готовы?
— Я была готова, что он опять отменит, — недовольно фыркнула Эмилия, и Маркэль рассмеялся. — Хорош гоготать. Я не в настроении.
Маркэль послушно замолк и снова приобнял ее, погладил по голове, стараясь успокоить. Она поддалась и стала ластиться к нему; Гарцин вот уже пятый год открывала для себя все новые и новые стороны в ее характере, и это было странно.
Фуникулер на Этык ходил по требованию. Он ждал студентов около двадцати минут после прибытия фуникулера с Кхалема. Эмилия и Гарцин едва-едва успели занять последние сидения, чтобы не трястись еще пять минут, а Маркэль остался стоять.
— Как настрой на зоологию? — спросил Маркэль.
— Я надеюсь, он не задаст нам доклады, — заворчала Эмилия. Маркэль улыбнулся.
У нее всегда плохо получались доклады, это Гарцин знала точно. Она однажды помогала ей с докладом про драконов, но на этом все. Эмилия любила делать все сама, даже если получалось плохо. Маркэль очень смело игнорировал эту ее особенность.
— Хочешь, я
