Женщин тоже на базе нет, если, конечно, не брать в расчет гарем Абдуллы. Они вообще тут долго не задерживаются потому, что мрут как мухи.

Обычно «духи» из очередного рейда приносят одну-двух славянок, реже – трех. С большим количеством таскаться обременительно. Если доставленная женщина командиру не нравится, он отдает ее в отряд, где с нею развлекаются до тех пор, пока не задолбают насмерть. Редко кто выдерживает более трех-четырех дней.

Рейдов на солидное удаление не было уже более недели, а из последнего возвратиться еще не успели, поэтому мне нужно позаботиться только о пленницах Абдуллы.

Я загоняю женщин в продуктовое хранилище под покоями командира – каменный мешок, там они не пострадают. Правда, им наверняка здорово достанется, если моя авантюра удастся – после взрыва базы сюда через часок припрутся «чехи»[1]из соседних сел – посмотреть, что тут произошло. Мне их искренне жаль, но я не товарищ Сухов, чтобы с гаремом Абдуллы таскаться по заминированному лесу – там и одному пробраться весьма проблематично… Да, заминированный лес. Последнее, что мне требуется, – формуляр минных полей. Лес за скалами, что окаймляют лагерь полукрутом, сплошь усеян взрывными заграждениями, которые заботливо устанавливали в течение полутора лет умелые руки чеченских бойцов. Так что без формуляра там шляться будет весьма небезопасно…

Вот и все, что мне от тебя требуется, Абдулла Бекаев, командир «непримиримых»… Ага, ты уже конвульсивно дергаешься – на секунду я ослабляю нажим коленом. Ах ты мой хороший, хватаешь воздух, как рыба, выброшенная на сушу, глаза выпучил, мычишь чего-то. Ведь я тебя по-хорошему спрашивал пять минут назад: три кода и формуляр. А ты глубокомысленно ухмыльнулся и сообщил, что очень скоро я умру, как собака… Подышал? Молодец, умничка. Дубль два – коленом по затылку, рожей в разрыхленный грунт. Мне теперь торопиться некуда. Итак: три кода и формуляр. Думай, Абдулла, думай…

…Знакомо ли вам ощущение внезапно свалившегося на голову праздника? Нет, не банкета какого-нибудь или светского раута с презентацией, не народного гулянья на лоне природы, а самого настоящего праздника, когда радость переполняет душу и хочет вылиться наружу, а впереди маячит счастливая пора заслуженной бездеятельной неги, наполненной кучей разнообразных сюрпризов исключительно приятного свойства. Если нет, тогда я вам сочувствую. Праздник надо выстрадать, чтобы ощутить его по-настоящему, всеми фибрами души, нырнуть в него с разбегу, как в холодную воду в жаркий полдень, а не заходить постепенно, с кичливой миной на холеном лице…

За последние полтора года я пробыл на чеченской войне в общей сложности 498 суток. Что поделаешь, работа такая. Зовут меня Антон Иванов, я офицер внутренних войск, командир группы специального назначения. С января 1995-го нас видели дома нечасто: мы приезжали на недельку-другую, дикие и страшные, отсыпались-отмывались, трескали домашнюю пищу, от которой успели отвыкнуть, и исступленно тискали своих боевых подруг, которые уже начали забывать, что такое мужская ласка (так, по крайней мере, нам казалось). А затем – вперед, сыны Отечества! Дубль два по новой и так далее…

И вот, сижу это я себе в кустах под Хамашками, созерцаю через бинокль панораму четырежды взятого поселка и пытаюсь обнаружить признаки какой-нибудь левой активности. Неделю назад инженер сводного полка раскопал радиоуправляемый фугас на маршруте движения колонн. Судя по объему работ, требовавшихся на установку этой пакости, здесь трудилась хорошо подготовленная группа голов этак в пять-шесть. Получается, что снова «духи» зашевелились в многострадальном поселке – значит, нам работенка обломилась, пасти надо. Ну вот, сижу я себе, созерцая панораму поселка, а тут по рации выходит командир отряда и этак сплеча, открытым текстом: «Сыч, все бросай, прыгай на первую попавшуюся «ленточку» и дуй на ВПУ[2]– с завтрашнего дня ты в отпуске – по графику…» Сыч – это моя боевая кличка, я днем хожу сонный, подслеповато щурюсь и беспрестанно зеваю, вызывая подчас раздражение начальства. Зато ночью вижу как кошка и спать совсем не желаю. Я – ночной зверь, порождение тьмы и опасности. Отсюда и кличка – в нашей среде их дают довольно метко и адекватно сущности индивидуума…

Что такое отпуск для типа, пробывшего на войне почти полтора года и полностью к ней адаптировавшегося, притертого, так сказать? Тем, кто там не был, это понять совсем непросто. Даже не верится, что проведу два месяца на Большой земле, без стрельбы, взрывов, привычной тяжести экипировки и необходимости ежесекундно до боли в глазах вглядываться в детали окружающего ландшафта из-за возможного появления в любую секунду снайперского прицела. Постою на траве без растяжек, увижу дома, не обугленные пламенем войны, прошмыгнусь без оглядки, куда мне вздумается, не ступая след в след и не держа в уме азимуты. Да, что там говорить – это неизмеримо много, описать все не хватит слов и эмоций! Это просто подарок судьбы. Вот оно, счастье мое, – длинноногое, белобрысое и озорное, дремлет рядышком, положив голову мне на плечо, и тихонечко посапывает во сне. И в любой момент я могу крепко обнять это чудо, прижать к себе, вдохнуть пьянящий запах шелковых волос и поцеловать в щечку. Пока в щечку: подожди, доберемся до санатория, я покажу тебе, где раки зимуют! Я тебе устрою девять с половиной недель нескучной жизни. Ухххх! Держись…

Мне выделили две путевки в кисловодский санаторий «Россия». Светлана, оказывается, знала о моем внезапном отпуске – доброжелатели постарались. Поэтому свалиться, подобно черту из преисподней, не получилось: дома меня ждали накрытый стол с шампанским, благоухающая супруга, наряженная в парадное платье, и две путевки в санаторий – отдел по работе с личным составом свое дело знал туго.

Я появился в прихожей нашей малосемейки часов в восемь утра, диковато обошел все углы, принюхиваясь, как кот, и моментально скинул потрясный прикид своей второй половины, завалив ее прямо на пол в гостиной и произведя с рычанием скоротечный половой акт, длившийся 21 секунду. Сами понимаете, длительное воздержание не способствует…

Затем я поклялся повторить эту полезную во всех аспектах процедуру более обстоятельно, но чуть позже. И стал преступником: часок я отмокал в нашей сидячей ванной, затем что-то вяло жевал, выпил шампанского, разомлел и еле добрался до кровати. А спустя пару часов жена растолкала меня, тыча под нос будильник и настоятельно высказываясь о необходимости немедля отправиться в путь, поскольку автобус на Минводы убывает через сорок минут, и вот-вот прибудет заказанное по телефону такси.

Спросонок я начал шарить вокруг себя и страшно удивился, не обнаружив оружия. Затем мне почудилось, что я попал в плен и оружие у меня отняли – я даже взвыл от досады, но вовремя проснулся, пришел в себя и, обнаружив поблизости склонившуюся фигурку с заманчиво выглядывающими из декольте полушариями, попытался заполучить эти полушария к себе в постель, со всеми вытекающими последствиями – но, увы, промазал. Хитрая супружница ловко выскользнула из захвата и удалилась на безопасное расстояние, загадочно хихикая и подзадоривая: до Минвод, мол, ехать восемь часов, можно и потерпеть, ага… Что было возразить? Вот ежели бы сразу, одним махом – раз! Однако ничего не поделаешь – сказывается длительное отсутствие практики…