Практически, погружаясь в сон, я слышал ее чарующий голос, стряхивал с себя наваждение в мыслях, что мне почудилось, будто она снова рядом, и так было всегда. Роман, который сжигал нас дотла, изводил и мучил, казалось, должен прийти к своему логическому завершению. Но мы вновь и вновь дули на тлеющие угли, разжигая наши чувства, постоянно сходились, чтобы снова расстаться. Когда она уходила, я бежал за ней, останавливал, умолял, добивался ее всеми способами.

И как итог, мы стали друг у друга первыми. Космос и звезды по сравнению с нашим сексом – ничто. Мы погружались в эту пучину не боясь утонуть, не могли насытиться временем, отведенным для нас двоих. Хватались за секунды, проведенные вместе с особым остервенением. Я забывал поесть после занятий, и пару раз чуть не упал в обморок от истощения. Все усугублялось нашей тоской друг по другу.

Так что Вегас стал последней жирной точкой на нашей карте судьбы, едва мы закончили школу. Несколько лет в браке, тонны битой посуды, изуродованные моими кулаками гипсокартонные стены, вырванные дверные ручки, парочка поломанных кроватей, после бурных примирений, и разорванные в хлам нервные клетки. Столько слез и боли не переживал ни один из наших друзей, родственников и даже соседей. Казалось, что мы изводили друг друга намеренно, рвали свои отношения на мелкие лоскуты, стремились выстрадать их, вместо того чтобы наслаждаться. Родители старались не лезть в наши пылкие чувства, чтобы не стать причиной ненависти с обеих сторон, жалели нас и успокаивали.

По мере взросления мы менялись, я стал упорней и ревнивей, она наглей и проворней. Мы сражались насмерть, чтобы однажды расстаться, подать на развод и разойтись по разные стороны, устроить свои жизни и не душить друг друга.

Вот, что мы сделали.

Я пытался…

Видит Бог, я старался изменить себя, свою дурацкую ревность и одержимость этой девушкой, тормозить каждый раз, когда к ней подходили другие мужчины. Но это было невозможно – сдерживать свои эмоции, когда урод трогает ее волосы, и она улыбается в ответ. Или наблюдать, как ее длинные пальцы порхают по сенсорному экрану, отвечая на сообщения какому-то ублюдку…

Я не мог ничего с собой поделать. Кажется, я был слишком молод для такого серьезного шага, как брак. Чего ждать от бестолкового парня, впервые теряющего свою любовь, до конца еще не убедившегося, что она принадлежит ему? Болезненный развод спустя, в общей сложности, одиннадцать лет отношений, как приговор. Недели молчания, я отказывался подписывать бумаги, она же, наоборот, настаивала на этом.

Мои чувства разбились о реальность бытия, а душу размозжило о кирпичную стену непонимания. И я отпустил ее. Оставил всякие попытки на некоторое время, чтобы успокоиться и дать возможность Эллисон выдохнуть. С тех пор прошел год, и она больше не могла использовать свои сбережения на съем жилья, ходить по салонам и, в то же время, помогать родителям. Финансов катастрофически перестало хватать, а официант – это не профессия для двадцатипятилетней девушки. Я знал ее, как самого себя, она бы ни за что не вернулась домой, тем более, поджав хвост. У нее был вариант пойти работать в один из клубов, хотя профессии как таковой нет, но мне она была нужнее. Ее увлечённость йогой, а также абсолютное неумение правильно распределять свои силы помогли мне и в этом.

Я предложил ей работу в своем фитнес-центре именно в тот момент, когда почувствовал, что она готова двинуться дальше. И пусть это мерзко, но я точно знал, что ее никуда не примут на работу. Не потому, что я всесилен, нет, конечно. Просто у меня были связи со многими спортивными клубами. Парни знали нашу историю и поддержали меня, как и я их в свое время. Они подтолкнули мою бывшую жену ко мне, преподнесли на блюдечке с голубой каёмочкой, словно мою любимую конфетку.

Зажмуриваю глаза и массирую изрядно наболевшие виски, нервная неделька выдалась, и тут еще я с этими дурацкими воспоминаниями. К чему ворошить прошлое? Мы ведь научились работать вместе, выработали правило «не нарывайся», и теперь все более или менее понятно с нами. Я же не оставляю попытки и боюсь, что это уже константа. Конечно, не наседаю по полной, но случаи разные бывают. По-своему давление, от того, что она может работать только со мной, не очень хорошо сказывается на наших отношениях.

Эллисон уезжала на несколько дней к своим родителям в пригород Сиднея. Могу отметить у себя положительные сдвиги – я не звонил ей постоянно. Парочка сообщений с предложением потусить или какие-то рабочие моменты, не более. Все было в рамках приличия. Вот и сейчас я кручу в руках телефон, может от этого у меня и мигрень? Желание позвонить ей делает из меня психопата, зацикленного на квадратной металлической коробке, зажатой в моих пальцах.

Сегодня тот самый день, когда она должна вернуться в фитнес-центр, моя борьба с собой и всеми начнет набирать еще большие обороты, чем прежде. Пальцами сжимаю дурацкий смартфон и прикладываю его ко лбу. Силой мысли пытаюсь сделать так, чтобы она наконец-то соизволила набрать меня. Сказать свое гребаное «привет». Кладу его с силой на стол и шумно встаю со стула, становлюсь напротив окна, засовываю руки в карманы брюк. Панорамные окна, выходящие на центр шумного города, снующие люди и машины – этот вид еще больше раздражает меня. Мои ноги, словно связаны невидимой веревкой, и мне так надоело притворяться, делать вид, что я двигаюсь вперед. Это больше похоже на болото, в которое засасывает меня все сильнее.

– Привет, малыш, – говорит Ханна – моя нынешняя помощница, помешанная на времени.

Как доктор прописал, смотрю на часы, и приветствую её дежурной улыбкой, приклеенной к моим губам.

– Забрала твою спортивную форму, как ты и просил. Химчистка открылась немного позже, поэтому я вынуждена тебя опечалить.

– Спасибо, детка, – отвечаю я и сжимаю её хрупкие плечики в знак поддержки.

Удивительно, насколько она красиво изъясняется. Эти слова, произнесенные будто из прошлого века, звучат несколько иначе в наше время.

– Ты сегодня идешь в класс йоги? – спрашиваю ее, потому что она наверняка в курсе, когда приедет мисс «мне по*рен на рабочее время».

– Через час занятие у Саммер, не могу дождаться, когда она снова растянет меня хорошенько, – ответила девушка.

Я бы тоже был не прочь, чтобы меня растянули в определенных местах. Особое место в этой растяжке – тело моей бывшей жены, которую я могу растянуть, распластать и даже распять. Ханна подкрашивает свои губы помадой, пока я пытаюсь закрыть программы, запущенные на компьютере.

– А что? Ты сегодня не ведешь бокс-класс? – интересуется она.

Смотрю на нее исподлобья, моё тело склонено над столом, чертов компьютер, кажется, живет своей жизнью, не иначе.

Отключаю его центральной кнопкой процессора, задерживаюсь на несколько минут. Спортивная сумка лежит около моего стола, беру ее и прохожу мимо Ханны.

– Займись своей работой, а уж чем заняться мне, я сам разберусь, – говорю я, подмигиваю ей и выхожу за дверь. – И сообщи мне, если Эллисон появится в классе.