— Ну как, сойдёт ванная?

Мальчик поднял на неё совершенно обалделый взгляд:

— Мрак!

Новеньких поселили не в землянке, а в хатке, единственная комнатка которой отапливалась по-чёрному. В первую же ночь у Арвиэля от дыма разыгралась страшная мигрень. А к утру стало совсем худо — воспалилось вдобавок пробитое берберианским клинком плечо. Мальчик не помнил, как солдат отнёс его к травнице, в себя пришёл только через несколько дней, а когда вернулся в хатку, увидел большую свежевыбеленную печку с лежаком. Туда, в тёмный холодный уголок, и полез, пока топить не начали.

За десять лет жизни маленький аватар привык к порядку и спокойствию в поселении эльфов-оборотней, ведь Пресветлая Саттара не одобряет суету. Зачем гневить Богиню? В смешанном же городишке царило настоящее столпотворение: люди, собаки, орки, гуси, свиньи, гномы, козы — всё это вперемешку шаталось по невообразимо кривым улицам без видимого смысла и цели. Толстые тётки лузгали семечки, сплёвывая прямо под ноги, и трещали, трещали без умолку; мужчины с красными носами и весёлыми глазами перемещались странными зигзагами, а то и на четвереньках, зверьё и птица… ну, в общем, пачкали, где придётся, и Арвиэлю приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не наступить в чью-либо плюшку. Единственная отрада — лошади и коровы. Люди охотно, даже с непонятным любопытством, разрешали мальчику покататься без сбруи, а женщина по имени Марта (лет ей было даже меньше, чем Берену, но по человеческим меркам она уже не считалась молодой) каждый день утром и вечером приносила свежее вкусное молоко.

В Северинге жили и орки, и полукровки, так что «остроухом» не дразнились, но, стоило выйти за порог, шушукались и хихикали или плевались рябиной из камышовых трубочек, тут же с визгом удирая. Как банный лист прилипло прозвище Одуванчик, хотя, пока аватар сам летом не увидел распушившийся семенами серебристый цветок, только гадал, что за «Ванчик» такой. Он чувствовал себя белой вороной, однако поделать ничего не мог, а единственный совет Берена оказался никудышным.

— Дядя Берен, чего они ко мне цепляются? — как-то спросил Арвиэль.

— Видишь ли, одиночек здесь не любят. Ребята, вон, всей ватагой носятся — и ничего, что старшие через пару лет переженятся, а младшенькие едва ходить научились. Дружно живут, что сказать… Шёл бы ты к ним в компанию — сами не обидят и другим не позволят.

— В компанию к быдлу и орочне? — скривился мальчик. — Лучше пусть меня насмерть забьют!

— Ну зачем же так говорить!

— Каждый должен хранить верность только своей стае, даже если остался один.

Он повторил слова отца твёрдым голосом, хоть и непросто было. Уж больно занятно местные играли в салки и в лапту. Но… Правила есть Правила.

Особенно изумляли страшненькие девочки. У одной выпали передние зубы, но она всю равно улыбалась до ушей, хотя сам Арвиэль, переживая такой же период в своё время, стеснялся лишний раз открыть рот даже при родителях и годовалой сестре. Другая постоянно ковырялась в носу. У третьей всё лицо было покрыто мерзкими бурыми точками, на щеках сплывающимися в рыжие пятна. Брр, пакость какая!

И тем не менее этим девочкам ещё более страшненькие мальчики доставали самую сладкую рябину и шишки на куклы (а всё равно ягоды — гадость! их должны есть птицы и звери, чтобы стать сочными); вырезали из дерева лошадиные головы, а затем приматывали к палкам (наездницы, хих!); звали лекарками в ледяные крепости (крепость, ага! с одного пинка развалится, а лекарка раненых снежками до смерти укормит).

Весной грянул гром и в буквальном смысле, и в переносном: на носу и скулах Арвиэля появилась россыпь точек, темнеющих с каждым днём. Берен то ли не замечал, то ли виду не показывал. Мальчик крепился-крепился, но потом пришёл жаловаться, выбрав момент, когда солдат полировал замшей свою чудесную шпагу — эльфёнок уже уяснил, что, если ему плохо, человек утешает чем-нибудь вкусным, интересным или приятным.

— Дядя Берен, по-моему, я заразился и заболел! Вот! — подсев на лавку, Арвиэль горестно задрал пятнистый нос. Тонкое лезвие шпаги походило на волшебную палочку, при каждом всполохе пламени в печке на острие искоркой разгорался отблеск.

— Обычные веснушки, — усмехнулся человек, не прерывая занятия. У-у-у, как самому-то хочется!

— Весну-ушки?!

— Ну да. Тебя солнышко любит, это факт.

— Раз любит, пусть заберёт их обратно! — Арвиэль заплакал бы, но не умел. Высыпало на лице непонятно что! Ладно бы шрамы от рысьих когтей, как у вождя Араисса, или ожоги, как у кудесника Кузнеца, а то — веснушки! Мрак!

— Дядя Берен, а что такое «факт»?

— Ну-у, это когда ты признаёшь очевидность, неоспоримость чего-либо.

— Нео… псоримость?

— Действительность, реальность, уверенность в чём-либо. Вот, например: снег — белый. Это факт. Но не факт, что завтра не будет метели — мы ведь этого ещё не знаем, завтра увидим.

Арвиэль подумал немного и выдал свой пример:

— Веснушки — мрак! Факт!

Берен засмеялся, отложил шпагу и, притянув его за руку, посадил на колени, прижал к груди. Аватар засопел, пережидая, пока человек удовлетворит свои потребности в телячьих нежностях, затем серьёзно сказал:

— Дядя Берен, а вы неправильно полируете.

— Это почему?

— Ну-у… Неправильно, и всё! Я-то лучше знаю.

— Уж кто бы сомневался…

— Давайте я сам, а?

— Полируй!

Мальчик благоговейно переложил шпагу к себе на колени. Ура!

А веснушки… в конце концов, можно спросить у Марты или Феодоры, как их вывести.

* * *

Когда сошёл лёд, новенький стал уходить на Истринку почти каждый день, где вместе с домовым сидел под старой ветлой с утра до вечера, отвлекая рыбаков. Заводила ребячьей компании Эртан искренне недоумевал, чего это эльф слоняется один. Все вместе, а он будто лучше других себя считает! Тринадцатилетний орчонок сызмальства привык помогать старшим и присматривать за младшенькими и зазорным для будущего воина это не считал. Наоборот, в орочьих племенах для мужчин естественно с пелёнок приучать малышей обоих полов к ратному делу и верховой езде — вот Эртан и приучал, правда, с людьми приходилось обращаться очень осторожно, не то поломаются. Кстати, подрастающим человечкам это нравилось, и мальчик нет-нет да приглядывал себе невесту из девочек постарше: ещё лет пять, и пора будет самому семьёй обзаводиться, а человеческие невесты все на загляденье.

С появлением остроухого орчонок отошёл на второй план. Взрослые и старшие девочки жалели сиротку, наперебой совали вкусности, а тот в благодарность нос воротил. Младшие ребята соображали, как пристать с просьбой научить стрелять из лука «по-эльфийски», девочки строили глазки. И чего в нём нашли?! Тощая бледная белобрысая немочь, а уши как рога над макушкой торчат!