– Если не буду принимать лекарства, я окажусь там уже завтра.

– Это он тебе жизнь сломал! Он довел тебя до отчаяния, и не смей мне возражать. Я же прекрасно вижу, что ты из-за него на человека походить перестала. Живете словно чужие, ни здрасте, ни до свидания. Разве ж это жизнь, Ларка? Ну скажи, ты об этом мечтала?

– Поздновато о моих мечтах вспоминать.

Зоя Борисовна замотала головой.

– Давай уедем сразу после праздника, на пару-тройку недель.

– Куда?

– К тетке Дусе в деревню.

– Мама, я тебя умоляю…

– А чего тебе не нравится? У нее сейчас там благодать, тишь да покой. Воздух свежий, недалеко от дома речка – красотища. Отдохнуть тебе надо, Ларка, отдохнуть хорошенько.

– Я недавно приехала из Италии.

– Из Италии, – передразнила Зоя Борисовна. – Да твоя Италия и рядом с деревенькой тетки Дуси не валялась. В Италии она была. И что с того: какая туда уехала дерганая, такой же и вернулась. Разве это отдых? Другое дело деревня. Утром проснулась, тетка Дуся тебе яишенку из свежих яичек приготовит, молочка парного нальет, салатику из огурчиков-помидорчиков сделает. Потом на речку смотаешься или в лесок по грибы.

– Ага, по грибы по ягоды, ты еще предложи мне грядки полоть.

Зоя Борисовна уперла руки в бока.

– Смотрите, какая барыня, нет, вы гляньте, это ж королева!

– Мам, не начинай.

– Ну-ка посмотри мне в глаза.

– Не хочу.

– Посмотри мне в глаза!

Лариса Артуровна повиновалась.

– Смотрю, и что дальше?

– Ты скажи мне, дорогуша, откуда ты такая взялась-то? Может, у тебя родственники графья были или короли? Кто ты есть такая, я тебя спрашиваю? Забыла, откуда вышла? А я тебе напомню, из каких низов ты сюда перебралась.

– Я помню.

– Помнишь? Что-то незаметно. Если бы ты помнила, то сейчас не скорчила бы такую мину. Грядки ей полоть не нравится, ишь распоясались совсем в своем поселке. Думаешь, если в деньгах купаетесь, то вы боги? Как бы не так! Для Господа все равны, и бомж, спящий в подворотне, и богач, возлежащий на золотом ложе. Не забывай об этом. И не гневи Всевышнего, а то он с тебя быстро спесь-то собьет. Ага, сегодня ты здесь, а завтра может статься всем семейством в мою двушку переберетесь. Мало ли примеров. Обанкротится твой Тимофей, и пиши пропало.

– Мам, к чему ты сейчас это говоришь? Какая спесь, какая королева? Разве я когда-нибудь кичилась своим положением, когда-нибудь кого-нибудь оскорбила, унизила, с грязью смешала? Для тебя я избалованная деньгами особа, которая не знает, чем бы заняться, дабы не умереть от скуки. Но это далеко не так, мама. Ты заблуждаешься.

– Убеди меня в обратном – поехали к тетке Дусе.

Силина топнула ногой.

– В деревню я не поеду.

Зоя Борисовна отвернулась.

– Конечно, чего тебе там делать. Ты лучше в Париж езжай или сразу в Америку. Это ж у вас считается престижным, по всему миру таскаться. А по деревням и селам пусть простые смертные разъезжают.

– Предлагаю поговорить о чем-нибудь более приятном.

– Предлагаешь, так говори.

Лариса подошла к трюмо и взяла в руки губную помаду.

– Ты видела наш новый пруд? – спросила она у матери.

– Имеешь в виду ту лужу с мостиком? Видала.

– Ну и как?

– Пошлятина! На кой черт вам этот пруд сдался? Рыбу что ли собираетесь в нем разводить?

– Почему рыбу, просто... Тимофей захотел. По-моему, прудик очень даже ничего.

– Вот именно – ничего особенного. А я погляжу, твой Тимофей в последнее время слишком много хочет. К вам теперь как на прием к королеве едешь, в доме все золотом сверкает, куда ни глянь, так и слепит глаза.

– А беседку видела? – быстро спросила Лара.

– Мне она не понравилась. И вообще ваш сад напоминает тюрьму, не хватает только вышки и надзирателя с автоматом. Понастроили трехметровые заборы, как только живете здесь, ума не приложу. Вот у тетки Дуси...

Лариса Артуровна открыла шкаф, скинула с себя черное платье и уже намеревалась облачиться в сарафан, как вдруг Зоя Борисовна, подлетев к дочери, заголосила:

– Ларка, что это такое? Откуда у тебя на руке синяк?

Силина заморгала длинными ресницами.

– Я упала, мама. Позавчера, нечаянно.

– Врешь! – в голосе Зои Борисовны появились визгливые нотки. – Это синяк не от удара, тебя кто-то сильно схватил за руку, и я даже догадываюсь, кто это был.

– Мам...

– Тимофей?! Отвечай, он что, тебя бил?

– Я упала.

– Наглая ложь! – Зоя Борисовна обхватила голову руками. – Ой, люди добрые, да что же это такое делается, теперь он еще и кулакам волю дал. Да как он посмел? Что он о себе возомнил? Считает, на него управы не будет?

– Мама, Тимофей меня не бьет, я сказала чистую правду.

– Вешай лапшу кому-нибудь другому, а я не идиотка. Он мне ответит, я из него душу вытрясу. Ирод! Совсем от своих денег мозгов лишился. Ну ничего, я сейчас ему устрою.

Зоя Борисовна выбежала из спальни дочери.

– Мама, остановись.

– Ты меня не остановишь, я ему в глаза все выскажу.

Лариса схватила мать за плечо.

– Ты лишь усугубишь положение. Чего ты добиваешься, чтобы в доме разразился скандал?

– Я хочу поставить его на место.

– Не выйдет.

– Посмотрим.

– Мама, ради бога, подумай обо мне.

– Так я о тебе и думаю. Только о тебе, доченька, я же защитить тебя хочу. Никогда и ни при каких обстоятельствах мужчина не должен поднимать руку на женщину, а тем более на свою жену, мать его детей.

Лариса Артуровна пыталась призвать родительницу к порядку, но Зоя Борисовна была настроена решительно.

Влетев в кабинет зятя, она с порога заявила:

– Кто тебе дал право бить мою дочь?

Тимофей оторвал взгляд от бумаг и с нескрываемым презрением посмотрел на тещу.

– Вы о чем?

– Не прикидывайся придурком, прекрасно знаешь, о чем толкую. Я видела у Ларки синяк, это ты ее ударил!

– Она вам это сказала?

– Ах какой подлец! Какой же ты подлец! Я всегда знала, моя дочь совершила огромную ошибку, согласившись стать твоей женой. Ты не должен был иметь семью, она тебе не нужна. Тебе надо жить одному, без жены, без детей. Завали себя деньгами и задохнись в них.

– У вас все?

– Нет, не все, я хочу тебя предупредить, – Зоя Борисовна приблизилась к столу. – Если ты еще раз хотя бы пальцем дотронешься до Ларки, я за себя не ручаюсь.