— Вот и умница, — лихорадочно проговорил мужчина. — Вот и отлично.

Он быстро и привычно затянул чулок петлей, затем взял нож и аккуратно перерезал девушке горло. Из-за чулка крови почти не было. Мужчина перехватил нож поудобнее и принялся методично кромсать тело, приговаривая:

— И отлично. Вот так хорошо. Вот так.

Брызги крови летели на дорогие обои, на ковер, на постельное белье, на убийцу.

Тот увлекся своим занятием настолько, что едва не пропустил негромкий звук — щелчок открывающегося замка. Мужчина поднял голову, замер, прислушиваясь. Так и есть. Кто-то входил в квартиру.

Убийца метнулся к двери. Нож он сжимал в скользких от крови пальцах. Мгновение спустя дверь распахнулась, и на пороге появился высокий, атлетично сложенный мужчина в костюме и плаще. Выглядел он встревоженным, а в руке держал пистолет. Заметив распростертое на кровати окровавленное тело женщины, незнакомец сделал шаг вперед. В следующее мгновение притаившийся за дверью убийца ударил его ножом в живот. По дуге, наотмашь. Незнакомец попытался выстрелить, но лезвие ножа, идущее справа налево, вспороло ему живот. Незнакомец попытался зажать рану левой рукой. Убийца же полоснул его по правой. Удар был настолько силен, что рассек ткани и хрящи и срезал большой палец. Пистолет упал на ковер. Незнакомец охнул. И тогда убийца принялся бить его ножом, не особенно заботясь о том, куда попадет. Через несколько секунд неподвижное тело лежало на ковре. Убийца оглянулся. Тяжело дыша, он смотрел на дело своих рук. Закрыв нож, мужчина пошел в ванную. Необходимо было принять душ.

Вернувшись через десять минут в комнату, он стал одеваться, придирчиво осматривая костюм.

Через четверть часа мужчина вышел из подъезда. На улице светило солнце, и после сумеречной комнаты он прищурился. Механическим движением поднял воротник шикарного импортного пальто и зашагал к арке, за которой гудела оживленная улица.

23 Октября. Утро. Скобцов

День выдался на редкость погожим. Солнце грело почти по-летнему, разомлевшие воробьи подняли гвалт. Здесь, в центре города, их нахальные голоса перекрывали даже шум машин.

У вокзала гудела толпа. Двигалась хаотично, непонятно, без всякой видимой логики. Жевали пирожки, чебуреки и беляши, курили, пили пиво, читали газеты. Кто побережливее — тащили, не жалея спины, тюки, чемоданы и сумки. Кто побогаче — нанимали носильщиков. Но таких было мало. Два вокзала, Ярославский и Ленинградский, стоящие в двадцати метрах друг от друга, словно огромное сито, процеживали толпу, деля людей на отъезжающих и остающихся.

На путях сонными змеями застыли поезда и электрички. Бормотала мило репродукторная барышня. Вдоль платформ лениво фланировали патрули из местного отделения.

Белая «Волга» с казенными номерами прокатилась по узкому проходу между вокзалами и остановилась неподалеку от выхода на платформы.

Сидящий за рулем фасонистый парень в кожаном пальто, отутюженном костюме и при галстуке повернулся к двоим попутчикам, устроившимся на заднем сиденье: таким же молодым, но покрепче, пошире в плечах, с мощными шеями, одетым в свободные спортивные костюмы.

— Стас, во сколько прибывает поезд? — напряженно спросил «кожаный».

— Через семь минут, — ответил один из «спортсменов» и посмотрел на часы. — Точнее, уже через шесть.

— А он не мог сойти, не доезжая до Москвы? — поинтересовался прежним тоном «кожаный».

— Нет, Паша, — покачал головой второй «спортсмен». по-восточному чернявый, смуглый, неулыбчивый. — Не мог. Его наши ребята «пасут». А до этого питерцы вели. Никуда он не денется.

— Ну что, — подал голос Стас, — пора?

«Спортсмены» дружно, как по команде, достали из-под курток «ПМ», буднично дослали патроны в стволы и поставили оружие на предохранители. Затем вернули пистолеты в кобуры.

— Нормально, — сообщил. Стас. — Можем идти.

В это время вдалеке, где серебристые рельсы сливались с землей, образуя одно сплошное стальное полотно, показался поезд. Он полз медленно, как бы нехотя.

— О-о… — сосредоточенно возвестил Стас. — А вот и наш составчик. Как думаешь, Амирчик, — обратился он к «восточному», — второй вагон в голове или в хвосте?

— С хвоста, — спокойно ответил Амир.

— Под хвостом, — мгновенно откликнулся собеседник и засмеялся.

— Стас, ты — трепло, Стас, — привычно заметил Амир.

— Отставить шуточки, — серьезно приказал «кожаный» Паша. — Пошли.

— Отставить так отставить, — пробормотал Стас.

Все трое выбрались из машины и зашагали к платформе. «Кожаный» Паша впереди, Стас с Амиром чуть поодаль. Все трое старательно делали вид, что незнакомы друг с другом.

Состав уже «подплывал» к перрону. Отсчет вагонов действительно начинался с хвоста, и троица прибавила шаг. Толпа встречающих волновалась, бурлила, разбиваясь о неприступное безразличие проводниц.

— Машенька, я здесь! Машенька! — вопил счастливо кто-то.

— Это какой вагон? Десятый? А седьмой где? — вторили ему.

— Ты их видел? Видел?

— Вон они.

— Где?

— Да вон, в третьем окне.

Не обращая внимания на реплики встречающих-прибывающих, троица шагала к хвосту поезда. «Кожаный» Паша, с непроницаемо-каменным лицом, гибко лавировал в толпе.

«Спортсмены» же просто разрезали людской поток широкими плечами.

Своего «клиента» они увидели сразу. Худощавый, осунувшийся парень устало брел, увлекаемый толпой, глубоко засунув руки в карманы дорогого импортного пальто. Воротник был поднят, и от этого казалось, что парень старательно втягивает голову в плечи. На лице огромный синяк, переносица заклеена пластырем. Волосы всклокочены.

За спиной парня шли две казенные личности. «Кожаный» жестко поджал губы и шагнул навстречу парню. Тот остановился, словно наткнулся на стену, удивленно взглянул на заступившего ему путь незнакомца и сделал шаг в сторону, намереваясь идти дальше.

— Андрей Данилович! — негромко окликнул Паша.

Парень вздрогнул, поднял взгляд. На лице его отчетливо читалось изумление. Он открыл было рот, чтобы что-то спросить, но в следующую секунду «спортсмены» и «казенные» дружно и жестко навалились, опрокинули его на заплеванный, грязный асфальт, выворачивая руки за спину и защелкивая на запястьях наручники. Народ останавливался, оборачивался, привлеченный необычным зрелищем.

— Проходите, товарищи, проходите, — строго командовал Паша. — Не задерживайтесь.

Стас и Амир подхватили парня под руки, вздернули, словно куклу.

— В чем дело? — непонимающе выдохнул тот, морщась от боли в запястьях.

— Андрей Данилович Скобцов, — негромко сказал Паша. — Вы арестованы.