начинают носиться по домашней мастерской, думая обо всех ужасах, что они сотворили за весь свой период функционирования. Без В404 и инженеров у машин бы случалось ещё больше ошибок, нежели сейчас (хотя куда уж свыше).

Отошёл от главного: А999 зашёл к В404 и попросил у того лишний болтик, чтобы затянуть ступню потуже. У всех знакомых не было избытка деталей, поэтому хромающий железный товарищ решил позаимствовать их у знакомого из сословия повыше. Тот проявил любезность и поделился болтиком, и даже помог его зафиксировать ключом. Но это оказалось плохой идеей, потому что такой инструмент был рассчитан на модели поменьше — болт через пару минут раскрутился, и робот из группы пониже повалился на своего механического знакомого из сословия повыше. Было весьма трудно скрыть причину преждевременного прекращения работы уважаемой в Третьем сервере машины — пришлось всю вину переложить на самоотключение, — но А999 временно это сделать удалось.

Как раз после рассказанного выше случая нашего знакомого робота вызвали на встречу с представителем высшей группы, но за несколько дней до этого — опять эти отступления! — он подключился к общественной библиотеке через терминал и завис. Из-за потери В404 инженеры ушли со своих постов, чтобы погоревать об отключившемся роботе, однако именно в этот момент в системе произошёл сбой, поэтому А999 оказался заложником цифрового мира знаний. Ближайшие долгие — для робота — несколько минут он мог только принимать информацию (невероятно, но даже путь к данным из библиотеки с ограниченным доступом был открыт!), и так у него получилось узнать больше о роде человеческом. После прекращения сбоя механический надзиратель собрался проверить полученные знания и отправился к окраине Пятого сервера, где часть людей доживала свои последние века.

Добравшись до места, перед механическими глазами предстала интересная картина: заросшие обезьянки — наверное, это люди — сидели перед столом, на котором играли в самодельные шахматы на фоне дряхлых сарайчиков, и по какой-то причине с любовью друг на друга смотрели. Робот от удивления напряг, точнее сфокусировал — машина, в конце концов, — зрение, подошёл к двум еле разумным организмам и стал смотреть за их развлечением. Волосатики, то есть люди, прекратили играть, как только заметили незваного наблюдателя, и, чтобы не разозлить того, постарались не выказать своего страха перед железным оккупантом. Они встали с деревянных стульев и поклонились… а у робота механическая челюсть отвисла — ох уж эти шарниры, — после чего он её прикрыл, затянув болты.

А999 мог говорить с людьми, так как был из низшего сословия, представители которого только и делали, что работали с ними. Он начал диалог и спросил о том, откуда они знают правила этой игры. Тогда ему и поведали осторожно, чтобы не разгневать страшную жестянку, об интеллекте человеческом, который уступает машинному лишь в скорости, многозадачности, памяти и длительности работы. Стали они плакать из-за своей беспомощности, проявленной в решающий момент, и поливать гадкими словами фанатиков лишённых плоти. Тогда-то А999 понял, что вся информация, полученная из библиотеки с ограниченным доступом, была правдива: люди более чем разумны и роботы созданы по их подобию и полны тех же изъянов. Волосатики — точнее, существа разумные — тоже были удивлены тому, что машина пришла не позлорадствовать, а поговорить с ними почти как с равным себе. Люди назвали свои имена механическому надзирателю, робот поступил также, чем удивил их.

Спустя несколько дней, после случая с Дмитрием, А999 направился — теперь уж точно — к Б555, который его вызвал, чтобы дать показания по делу В404. Это было бы волнительное событие для человек, но не для робота. Несмотря на высокую вероятность попасть к себе на работу в качестве заключённого, надзиратель протёр своё наименование везде: на бёдрах, груди, плечах, затылке — затянул болтики и поправил механическую шляпу. Теперь он был готов к суду, на котором решалось его дальнейшее функционирование.

На заседании присутствовали только Б555, несколько представителей В-торичного сословия и А999, лишних лиц здесь не было. У людей дать показания — значит рассказать об увиденном, но у роботов иначе проходит этот процесс. Потому-то человек боялся бы такого суда, ведь на нём анализируют информацию, извлечённую из памяти свидетеля. На месте преступления это сделать не удаётся, поэтому записывают только слова очевидца, однако на заседании всегда раскроется правда.

Считав полученные данные, судья растерялся, — аж пружины подскочили! — но быстро «взялся за процессор» и выстроил очередь из вопросов, на которую предстояло ответить надзирателю. Поскольку ложь А999 раскрылась, у него спросили, почему он обманул служителя железохранительного органа. Бывший свидетель, то есть нынешний подсудимый, ответил, что лишь почувствовал страх, присущий человеку, и повёл себя, как подобает своему создателю. Но по какой причине тогда виновник явился на заседание, зная о последствиях? Быть может, машинная часть в нём преобладает, как в людях — социальная? Ответа мы не узнаем, потому что Б555, игнорируя составленную им же очередь из вопросов, спросил о самом волнительном.

Слова судьи заставили А999 застыть. Будто ожидая только этого момента, робот выплеснул всё, что ему удалось узнать за последние недели своего функционирования. Много было информации и особенно эмоций в его речи, однако дать ответ на заданный вопрос он сумел лишь в конце собственного монолога.

Б555 был впечатлён и понял, что надзиратель случайно получил запретные для его сословия данные в ходе системного сбоя, и вынес справедливое, по меркам машин, решение. После чего по просьбе одноглазого робота женщину— кажется, зовут Валентиной — забрали из его дома, где она укрывалась от механических преступников, подставивших её мужа, и отвезли на окраины Пятого сервера.

Протирая свой новенький глаз — из которого частенько течёт красная, как кровь, жидкость, — я, В001, с сожалением пишу: частных примеров, чтобы отразить положение дел в этом мире, у меня не осталось. Думаю, люди сами же вырыли себе могилу в надежде автоматизировать всё на планете. Но им было этого мало: они решили наделить нас, роботов, эмоциями — какая глупость. К чему же теперь машинам остаётся стремиться? Должно быть, смысл нашего функционирования в том, чтобы приблизиться к идеалу — человеку, равно как и люди когда-то пытались стать подобными своим творцам.