– Все нормально, – выдавливаю я.

– Вот и отлично. – Он целует меня в лоб.

Появляется Варвара Алексеевна с подносом, на котором стоит стакан воды. Она протягивает стакан, Александр приподнимает мне голову, и я жадно пью. Вода стекает по подбородку, Александр вытирает его своим пальцем. По моей спине проходит дрожь. И это не укрылось от мужчины.

– Маленькая, ты дрожишь, – шепчет он мне и сжимает руку, вытянутую поверх одеяла.

Я попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой. Больше всего мне хотелось остаться одной, но если бы я высказала это желание вслух, меня бы неправильно поняли.

Александр был мужчиной-мечтой многих женщин. Подтянутый, загорелый, белоснежная улыбка, хороший парфюм, дорогой костюм. А мне хотелось… поскорее от него избавиться. Но это желание приходилось изо всех сил скрывать.

Александр смотрит на часы и невольно хмурится.

– Пора! – бросает он в воздух. – Дела заели. Для тебя стараюсь, маленькая…

Он приподнимается со стула и целует меня в лоб.

– Скоро я приду опять. Жди.

Я моргаю и улыбаюсь, что означает согласие.

Александр ушел, Варвара Алексеевна посмотрела на меня озабоченно.

– Сейчас температурку померяем, – сказала она, ощупывая мой лоб. – Вроде бы нормальная, но померить нужно обязательно. Вчера еще высокая была, тридцать семь и семь. А сегодня – спала. Но лучше перестраховаться в таком деле. – Голос Варвары Алексеевны звучит на одной ноте, без пауз, и я чувствую, как этот звук отдается в мозгу. Голова становится сонной, и хочется спать. Глаза слипаются, но неутомимая Варвара Алексеевна ставит мне градусник под мышку, и я ощущаю его прохладу.

– Подержи немного, посмотрим, что там у тебя сегодня, – говорит она.

Я смотрю на Варвару Алексеевну: у нее доброе круглое лицо, над верхней губой пробиваются едва заметные усики. Бывают такие женщины, глядя на которых сразу возникает мысль о домашнем уюте, вкусных пирогах и накрахмаленных скатертях. Варвара Алексеевна именно такая женщина. Она внушает мне чувство доверия, и я решаюсь спросить.

– Александр… мой муж… – я сказала эти слова полувопросительно-полуутвердительно. Сиделка внимательно посмотрела на меня.

– Александр Викторович – золотой человек. О таком муже каждая мечтает! Добрый, внимательный. Когда с вами эта беда приключилась, он чуть с ума не сошел!

У меня на языке вертится следующий вопрос: «Какая беда?» Но я молчу, понимая, что это уже слишком. Я привлеку внимание, и после больницы меня упекут в психушку, а я этого не хочу… Со мной все в порядке… Все хорошо…

Мои веки тяжелеют, я чувствую, как вытаскивают градусник и громко говорят: «Тридцать шесть и шесть».

– Слава богу!

Но я уже провалилась в крепкий сон.

Мне снится темный лес. Какой-то странный, деревья большие, кряжистые, с тяжелыми ветками, которые гнутся прямо к земле. И тесное пространство между деревьями усыпано этими ветками. Я ступаю прямо по ним, спотыкаюсь, но иду вперед. Я не знаю, куда я иду и зачем, но упрямо шагаю по лесу, словно меня кто-то гонит вперед. Какое время суток – непонятно. Либо поздний вечер, либо ночь. Я поднимаю голову, но небо – в тучах, звезд нет. Я иду почти на ощупь, раздвигая ветки руками. Внезапно поднимается сильный ветер, он врывается в лес и буквально сбивает меня с ног. Но несмотря на ярость ветра, я иду вперед, наклонив голову и отбиваясь от веток, которые стегают меня по рукам, ногам и лицу.

Такое чувство, что лес никогда не кончится и я непременно упаду и уже не встану, но что-то придает мне силы, и больше всего я боюсь, что они внезапно иссякнут. Мне хочется пить, я бы отдала все за чашку воды, но понимаю, что взять ее неоткуда.

Вдруг впереди я вижу просвет. Неясную полосу, чуть светлее темного леса и неба. Я ускоряю шаг и пытаюсь бежать, но ветер мешает это сделать… Я падаю, но сразу вскакиваю на ноги и иду к этому заманчивому просвету. Это вода. Река. Я как зачарованная смотрю на нее. Мне нужно переплыть эту реку. Иначе я навсегда останусь здесь, в этом лесу. Но вода одновременно манит и пугает меня. Я стою и не знаю, что делать. Похоже, у меня нет выхода, я должна выбраться отсюда. Непременно.

Я ныряю в воду, и меня сразу сковывает ледяной холод. Руки-ноги немеют, вода забивается в рот, и я судорожно, рывками, плыву вперед. Река неширока, я вижу противоположный берег, куда мне нужно попасть. И это придает мне силы. Вдруг что-то тяжелое обвивается вокруг меня, и я пытаюсь избавиться от него. Я отталкиваю непонятный «предмет» руками и ощущаю чужую руку. Неожиданно человек всплывает на поверхность. Это оказывается женщина, лицо которой закрывают волосы… Я испуганно кричу… и просыпаюсь.

Мое сердце гулко бьется, и я не могу отдышаться. В комнате было темно, только около двери горел ночник, а за ней угадывалась чья-то фигура. Варвара Алексеевна?

Я спустила ноги с кровати и попыталась подняться. Голова дико закружилась, и я упала обратно. Сильно болело бедро. На тумбочке стоял стакан с водой. Я жадно пила из него большими глотками, мне хотелось пить еще и еще… Поставив пустой стакан обратно, я растянулась на кровати и натянула одеяло до подбородка. Какое-то время я лежала без сна, а потом незаметно уснула.

Проснулась я от бодрого энергичного голоса. Я испуганно открыла глаза и сразу наткнулась на взгляд мужчины среднего возраста в белом халате, в очках. У него было крупное, как иногда говорят, породистое лицо и выразительные губы. Очки были с толстыми стеклами, и взгляд из-за этого был похож на взгляд рыбы-телескопа.

– Вы очнулись? – громко спросил он, потирая руки. – С вами все в порядке?

«Нет. Не все и не в порядке», – хотелось сказать мне, но слова застряли в горле. Я уже поняла, что мне лучше молчать, пока я не узнаю… кто я… При этой мысли я улыбнулась. Как это забавно: даже не знать собственного имени!

– С вами все в порядке? – повторил свой вопрос доктор.

– Да, – выдавила я.

– Отлично! – Он снова потер руки. Он разговаривал со мной как с первоклашкой. – Голова болит?

– Нет.

– За-ме-ча-тель-но! – с расстановкой произнес он. – Вы на пути к полному и окончательному выздоровлению. Вы пациентка, которой я горжусь.

– Спасибо!

Здесь он захохотал, как будто бы я сказала что-то неприличное или очень смешное.

– Спасибо, как говорится, вам, а не мне. Я скромный врач и выполняю свой долг. Только и всего. А вы… вы супруга большого человека, и моя обязанность поставить вас скорее на ноги. Ваш муж – очаровательный тиран, он каждый день пытал меня: сколько вы еще будете валяться без сознания на койке, и мне приходилось с трудом его успокаивать. Я несколько раз думал, что он просто меня прибьет. Но нет, обошлось!

– Я поговорю с ним, чтобы он вас… не тиранил, – сказала я.

– Боже мой! – замахал руками врач. – Оставьте! Он вас не послушает. Он никого не слушается. Никого и никогда. Я его знаю. Поэтому – оставьте.