захода солнца. Но когда ему три года исполнится, обычным мальчиком станет.

Всплеснула она руками от радости, а утром схватила монетку и в книгу положила, на работу взяла. Не хотела она сына одного оставлять.

Работала она в библиотеке. И так как женщина она была бедная, то от страха деньги в книги засовывала. А желая лучше монетку с мальчиком спрятать, в другую книгу её переложила, да забыла, в какую.

Вечером стала книги перебирать, те, что у неё на столе были, – нет заветной монетки. Расстроилась, заплакала. Да что делать? Видимо, отдала она Мальчика-монетку с одной из книг.

Так на самом деле и было. Попал её сынок в дом к прачке, та монетку в испачканный синькой передник сунула. Выпрыгнул от туда Мальчик-монетка и долго ещё, сидя в железном тазу, отмывался.

Вечером муж прачки, литейщик, монетку нашёл и швырнул в грязный карман своего пиджака. Там табаком и пивом пахло, и Мальчик-монетка чуть не задохнулся.

И когда к литейщику друг кочегар пришёл, к нему в сумку запрыгнул. Но тут же в саже измазался.

К кочегару вечером сынок прибежал, всё из сумки вытряс, и Мальчик-монетка в дырявом кармане мальчишечьей курточки оказался, откуда вскоре выпал.

Тут его сорока подхватила, да за ней кот погнался. И Мальчик-монетка упал на шляпу профессора, который читал книгу в саду.

Профессор, по рассеянности посчитав монетку за простой кусок металла, в колбу с дымящейся жидкостью опустил. И тут бы Мальчику-монетке совсем туго пришлось, если бы не жена профессора, вовремя заметившая его. Колбу она остудила, а Мальчика-монетку от туда вынула.

Правда, и у неё остаться ему не пришлось. Отдала она пропахшую химикатами монетку уборщице. Та монетку протёрла мокрыми, с налипшей грязью руками и в засаленный карман опустила.

Вскоре Мальчик-монетка оказался в руках столяра и был облит чудовищно пахнущим клеем. К счастью, монетку увидела дочка столяра и тщательно отскребла её да натёрла до блеска. Однако наутро столяр у дочки монетку отобрал и вручил другу верстальщику.

У того карман, куда монетка была опущена, был набит мятой бумагой с не высохшей краской. Благо дело – в кармане лежал ещё и носовой платок, и Мальчик-монетка спрятался в нём. А при первой возможности выпрыгнул из кармана верстальщика и попал в сумку какой-то дамы.

Та грязной монетке удивилась, отмыла её и засунула в кошелёк, где невыносимо пахло духами. Эта дама думала, что всем вокруг радостно от того, что у неё такие духи. А Мальчику-монетке, чтобы отдышаться, в кошельке пришлось дырку проделать. И от дамы он тоже удрал.

Оказался у нового хозяина, торговца. Тот монетку впихнул в кошель, набитый другими монетками так, что не повернуться. И когда торговец повару сдачу отдавал, Мальчик-монетка запрыгнул к нему в руки. Так к повару в дом попал.

И только думал хорошо пожить, в тепле и уюте, как повар решил рыбу почистить да тряпку, которой руки вытирал, прямо в карман рядом с кошельком опустил. Вскочил тут Мальчик-монетка от возмущения и при первой же возможности от повара скрылся.

«Что же это они все надо мной издеваются?» – подумал он в отчаянии.

И помыкавшись так немалое время, решил, что лучше всего вернуться к той женщине, для которой сыном назвался. Если отучить её от привычки монетки в книги засовывать, а сказать, что для него лучший дом – добротный кошелёк, из теплой плотной ткани с легким ароматом чистоты, тогда ничего, можно и остаться.

Услышал он, как одна старушка другой говорила, что в библиотеку зайти собирается, быстро к ней в сумку перебрался, и отнесла она его, того не ведая, к названной матери.

А та, как увидела на столе монетку с улыбающимся мальчиком, так и засияла. Вымыла утерянного сыночка, насухо вытерла. В стол положила, на ключ закрыла. Сбегала в магазин, купила красивый кошелёк: не узкий, чтобы у её сына друзья были рядом, не широкий – чтобы не страшно было в большом доме оставаться.

Прошло положенное время, и вот ночью мальчик из монетки вышел, да больше туда не забирался, а стал расти и крепнуть. И превратился в самого обыкновенного мальчика.

Мать его многому научила, но и он её – как внимательной к нему, да к монеткам – его братьям и сёстрам быть. И зажили они счастливо. Мать – в достатке, а Мальчик-монетка – с любящей матерью.

Объедало

Жили-были два друга – Едало и Второе Едало. Вдосталь им хватало еды. Но однажды Едало замешкался, поглядел на его еду Второе Едало и съел её. И тут же превратился в Объедало.

– Как так, ты мою еду съел? – кричит Едало.

– А так, – отвечает Объедало.

Опять увидели они еду, но первым прибежал Объедало и справился и со своей, и с чужой порцией.

– Так нечестно! – протестует Едало. – Мне ничего не досталось.

– Ну и что? – пожимает плечами Объедало. – Я сильнее и есть хочу больше. И потом, чем ты не еда? – И потянулся Объедало к Едало. Тот едва ноги унёс.

И понял тут Едало, чтобы ему еда доставалась, нужно Объедало превратить в обычное Едало. Взял палку, подкрался тихонько, и когда в очередной раз Объедало решил съесть и за друга порцию, треснул его по голове. И превратился Объедало обратно во Второе Едало.

– Хоть я и друг, – сказал Едало, – но ради дружбы не хочу стать едой.

Старый мельник и скворец

Как-то проходя вдоль поля, заметил старый мельник скворца со сломанным крылом.

– Эх, ты, бедняга, – сказал он и забрал птицу к себе в дом. Там устроил скворцу домик в маленькой клетке, стал давать корм, питьё. И вскоре скворец выздоровел, петь начал. Пережил он у мельника зиму и уже думал, что тот его на волю выпустит. Но мельник решил, что скворцу у него хорошо живётся. Корм искать не надо, клетка вычищена. Чего ещё надобно?

Тем временем весну сменило лето. Мельник, когда выходил погулять в поле, стал брать клетку со скворцом с собой. И скворец наблюдал, как птахи выводят своих деток, учат их первому полету. Смотрел на них с завистью и всё время мечтал о том, что сам вот также будет учить собственных малышей. Но вскоре пришла осень, а там зима.

И скворец подумал, что мельник оставил его до следующей весны, только чтобы он получше окреп. И решил набраться терпения. Ему нравилось, как мельник заботится о нём, и он ждал с радостью новой весны.

Но когда она наступила, мельник опять не выпустил скворца на волю, а