– Доброе утро, – раздался приятный женский голос со стороны коридора. – Это тот самый, из тёмного мира?

Военные синхронно обернулись, глядя на светловолосую девушку, выглядящую не старше двадцати пяти лет. Красивое лицо, ровные линии скул и выразительные голубые глаза. Чтобы прямые светлые волосы не падали на лицо, она использовала широкий серебряный ободок. При этом волосы девушка уложила так, чтобы в глаза не бросались слегка удлинённые и заострённые уши. Завершало образ длинное светлое платье, подчёркивая стройную фигуру.

– Да, госпожа Иена, – кивнул один из военных. – Только что эвакуировали из тёмного мира. Я такой чёрный кристалл не видел никогда.

– Как и я, – кивнула девушка, мило улыбнувшись. – Хотела взять осколок для коллекции.

– Хотите, я принесу? – спросил первый из военных. – Надо поспешить, пока не всё упаковали.

Все посмотрели в сторону двери в лабораторию и не заметили, как за спиной девушки вырос лохматый парень, ловко схватил её, чтобы не вырвалась и прижал к шее широкий нож с пояса одного из военных.

– Длинноухая шлюха, – хриплым, тяжёлым голосом выдал парень. – Говори, сколько вас здесь и кто главный!

– Что? – удивилась девушка, совсем не испугавшись, даже когда холодный металл ножа надавил на шею.

– Говори! Иначе перережу горло от уха до уха и сделаю из твоего языка красный галстук.

Военный, лишившийся ножа, запоздало положил руку на пустую кобуру.

– Что происходит? – раздался громкий голос, тяжёлый и властный.

Воздух в помещении потяжелел и стало трудно дышать, а у крепких мужчин едва не подкосились ноги. На мраморный пол со звоном упал нож, а следом за ним и лохматый парень.

– Что случилось? – по коридору в сторону лаборатории шёл высокий, стройный мужчина лет тридцати. Белоснежный костюм-тройка, в руках трость с серебряным набалдашником в виде сферы. Как и у девушки, прямые светлые волосы у него спускались ниже плеч.

– Ничего, – девушка обернулась, посмотрела на бессознательного парня. – Ещё один несчастный вернулся из тёмного мира. Я говорила тебе о чёрном кристалле.

– Точно, – словно вспомнил этот факт, сказал красивый мужчина, посмотрев на парня, как на насекомое. – Он тебя испачкал. Почему он так смердит?

– Мы как раз вели его на дезинфекцию, – в разговор влез один из военных, успевший подобрать нож и вооружиться дубинкой-электрошокером. – Сейчас его отмоют и посадят в изоляционный бокс. Вы же знаете, как это бывает, когда кто-то возвращается из далёкого и тёмного мира. Нужно несколько дней, чтобы человек пришёл в себя.

– Всё так, брат Ёр, – улыбнулась девушка. Она прошла к нему навстречу и взяла за руку. – Я хочу кусочек чёрного кристалла, пойдём, поможешь мне выбрать самый красивый осколок.

Мужчина вздохнул, бросил ещё один взгляд на парня и дал себя увести. Военные выждали, пока за колоритной парочкой закроется дверь в лабораторию, и облегчённо вздохнули. Один осторожно потряс лохматого парня за плечо, держа наготове электрошок, но тот и не собирался просыпаться.

– Привязывать надо было, – сказал он напарнику. – Этот злопамятный… нам ещё припомнит.

Второй военный хмуро кивнул, взглядом показал на парня. Он думал о том, что совершенно не заметил, как у него стащили совсем не маленький нож. В итоге несчастного подняли, положили на каталку и повезли дальше по коридору.

* * *

Глубоко вдохнув, я задержал дыхание на несколько секунд, затем медленно выдохнул. Воздух был необычно чистым, без посторонних запахов и сырости. Чувство, что чего-то не хватает как назойливая мошка не даёт покоя. Сидя на мягкой кровати, я сделал ещё один долгий вдох через нос, улавливая запах яблока и банана. Рядом с кроватью как раз стояла тележка на колёсиках, где в глубокой чашке лежали сочные фрукты, несколько самых разных конфет, пачка солёных и пряных картофельных чипсов. От одной мысли о них текли слюнки, несмотря на то, что неплохо позавтракал час назад.

В маленькой светлой палате, куда меня поселили, не было окна, и это напрягало. Светлая панель со шторкой, имитирующая оное, никуда не годилась. От этого неестественного света было ещё хуже. Я заметил, как возле двери из слегка матового стекла остановился профессор в белом халате, что-то сказал охраннику и вошёл. Он улыбнулся, поймав мой взгляд, помахал рукой. Я тоже поднял руку, приветствуя его.

– Василий Романович, – говорил он мягким, располагающим голосом, – как себя чувствуешь?

– Неплохо, – ответил я. – Движения не хватает. Пройтись бы немного.

– Завтра переведём тебя в сектор реабилитации, – сказал профессор. – Стандартные процедуры. Там и спортивная площадка подходящая, и тренер хороший, и учебные классы. Не стоит выпускать человека в большой мир, пропустившего так много – слишком большой шок. Поверь мне, за двадцать лет многое поменялось.

Я пожал плечами, как бы говоря, что никуда не тороплюсь. Если им так нравится, могу просидеть в этой палате целый месяц.

– Давай ещё раз пробежимся по основным пунктам, – сказал он, включая экран большого чёрного планшета. Я и не думал, что компьютер может уместиться в таком маленьком приборе. Будущее, оно немного пугало. – Когда и как ты попал в разлом?

– Ехал в школу, – ответил я, повторяя эту историю, наверное, в седьмой раз. – Это был ноябрь. Мне как раз через неделю должно было исполниться четырнадцать. И вместе со мной в тот день в салоне троллейбуса ехало двадцать четыре человека. Шесть подростков моего возраста, трое детей, женщины, мужчины, пожилая пара…

Я помнил каждого из той большой и шумной компании. Со временем лица начали забываться, как и голоса, но слишком медленно.

– Это был двухтысячный год? – уточнил профессор, стуча пластиковым карандашом по экрану планшета.

– Ноябрь двухтысячного, – кивнул я.

– Очень странно, – в который раз повторял он. – Для тебя прошло ведь чуть больше десяти лет, правильно? Где тогда потерялось ещё десять?

– Где-то так, – я снова пожал плечами. – Там было сложно считать года. Вечно пасмурный мир, где дожди могут идти месяцами. Влажность и духота.

Я сделал ещё один глубокий вдох, подождал пару секунд и с шумом выдохнул через нос.

– Твои попутчики? – он поднял на меня взгляд. – Можешь не говорить, я понимаю, что это тяжело.

– Все погибли, – ответил я. – Большая часть в первые дни. Нам не повезло выйти недалеко от логова пятнистых собак, а троллейбус не хотел ехать дальше без электричества.

– Помнишь номер троллейбуса? – задал он неожиданный вопрос.

– Четырнадцатый, – не задумываясь ответил я.

Он снова принялся стучать карандашом по планшету, затем что-то вспомнил и показал на брошюру, лежащую на кровати.

– Что думаешь? – спросил он.

Я улыбнулся, посмотрев на книжицу с картинками, написанную то ли для детей, то ли для дикарей. В дюжину страниц там рассказывалось, как в далёком двухтысячном году по всему миру начали появляться разломы, в которые затягивало людей, машины и животных. Всё, что попадало внутрь, исчезало бесследно. Учёные долго не могли понять, что это такое и как поступить. Такие участки пытались огораживать, но разломы существовали всего несколько дней, после чего закрывались, чтобы открыться ещё где-то. В один из таких и угодил троллейбус, следующий по четырнадцатому маршруту. А потом из разломов начали появляться разные существа, по большей части опасные хищники и злобные демоны. Догадываюсь, какая паника была. Если в такой разлом с той стороны вошёл бы отряд пепельнокожих палачей, они бы залили улицы любого города реками крови.