замолчал, и просто смотря с тоской в лицо девушки, продолжил: — Надеюсь, ты простишь меня…

— О чём ты папа?

— Время придёт, и ты узнаешь, — он с грустью улыбнулся. — А сейчас послушай и не перебивай. Под половицей в задней части дома, есть немного денег. На первое время вам хватит. Я всегда откладывал понемногу, зная, что не вечен.

— Папа, ты поправишься, мы с мамой сделаем всё для этого.

— Ты умная и сильная девушка. Ты вытерпишь эту утрату. И не дашь уповать своей матери, — он провёл ладонью по щеке дочери. Проводя пальцами по её светло-русым волосам, что были довольно длинными, он взглянул в её зелёные глаза и как-то по-особенному улыбнулся. Словно зная, что это последний раз.

— Папа, — глаза заполнились слезами. — Не закрывай глаза, пожалуйста. Я сейчас позову маму.

Но этого не потребовалось, так, как женщина уже вошла с наполненной чашей в комнату.

— Агнет, — он хотел, что-то сказать жене, но кашель перебил его.

— Не говори ничего, Берт. Вот лучше скорее выпей. Хоть немного, — она протянула чашу ко рту.

— Ты должна рассказать… — шептал он еле слышно.

Женщина качнула головой и сжала губы.

— А сейчас выпей.

Отпив пару глотков, мужчина взглянул на жену и на дочь, что сидели рядом.

— Я вверяю вас богу и друг другу. Гретель, не забывай о чём я тебе сказал. А ты Агнет, береги наших детей.

— Ценой всего, милый, — женщина, что держалась из последних сил, вдруг заплакала. Видимо ощутив неизбежность.

Не отпуская его руки, дочь и жена ещё около получаса сидели рядом, пока мужчина, улыбнувшись, последний раз своим любимым, сделал последний вдох и закрыл глаза.

Глава 2

Последующие дни дались семейству Бартлетт нелегко. Они потеряли опору и всё, что хоть как-то держало их на ногах.

Глава семейства — Берт Бартлетт скончался одним из тяжелых летних вечеров. По деревушке сразу поползли слухи. Что сама Агнет Бартлетт — дочь сильнейшей ведуньи не смогла помочь своему мужу. Вероятно, она побоялась предотвратить его лихорадку, ибо давно бы уже заняла место на костре. Ведь такое бы быстро разнесли по всей округе и в пределах местных болтунов это не осталось.

Семья всё меньше старалась привлекать к себе внимание. Ибо больше у них нет защиты. Они словно осиротели, лишившись единственного, кто защитил бы их ценой своей жизни.

Гретель сидя на лавке перебирала травы и опустив голову не скрыто грустила. Её не покидали воспоминания, о счастливом времени, проведённом подле своего отца.

Она была его любимицей и первым ребёнком. Отец с детства приучал девчонку к любым делам: брал с собой на охоту и на речку, показывая, как нужно ловить рыбу. В лесу она знала каждую тропинку и лазейку и всё от того, что проводит там большую часть свободного времени.

Прошло всего несколько дней, а она уже бескрайне тосковала. Её привязанность к своей семье всегда была неизмерима.

В дом вошла мать, что ненадолго отлучалась.

— Я прихватила у старушки Мэри некое лекарство. Оно должно помочь, — она томно прикрыла глаза. Всё это её слишком выматывало и Агнет еле держалась.

У маленького Томаса всю ночь был жар. Не стоило тогда его подпускать так близко к отцу, но, что сейчас об этом говорить.

Женщина направилась к мальчишке и, что-то заставляла его выпить.

Вернувшись, она присела рядом с дочерью и горько посмотрела на неё.

— Я не должна была этого допускать, — её руки вцепились в подол платья.

Грета тут же оказалась перед ней, присев на колени.

— Мама, не печалься, — она провела рукой по её лицу. — Если хочешь, я сейчас сбегаю и наберу ещё трав. Может хоть, что-то другое поможет.

— Постой. Тебе нужно быть крайне осторожной. На улице так много глаз. Если тебя увидят…

— Не увидят, мама. Я пойду в глубину леса, к той дальней поляне. Там всегда много разных трав. Наберу побольше.

— Пойдёшь вечером. Сейчас нельзя так рисковать. Я кое как добралась до дома, пытаясь не попадаться никому на глаза, чтобы не видели, как я выхожу от старушки Мэри.

— Но, если ему станет хуже?

— Не станет, это лекарство должно помочь, хотя бы временно. Оно снимет его жар.

Грета собиралась встать, но мать ухватила её за руку и вернула обратно.

— Послушай меня, дочка. Я как можно долго старалась избегать этого разговора. Но время пришло, — её глаза по-особенному заблестели. Голос понизился, словно, она собирается говорить, что-то запрещённое.

— Моя мать — Сесилия, была могущественной ведьмой. Она всегда старалась помогать людям, любой ценой. Я была совсем маленькой и помню, что к ней приходило множество людей, за любой помощью. Пока и такое добро не стало запрещённым.

Она перевела дух, словно это слишком тяжёлая для неё тема и продолжила:

— Я не переняла её силу, потому что это передаётся лишь первенцу, точнее первой дочери. — У тебя есть сестра? — глаза девушки округлились. Она совершенно не знала ничего о своих родственниках. Агнет, как-то скорбно нахмурила брови и чуть отвела взгляд от дочери. Будто, что-то скрывала и недоговаривала.

Гретель непонимающе качнула головой.

— Послушай меня, времена были слишком жестокие, и я поклялась никогда не открывать эту тему и не говорить тебе об этом, но…

— Я ведь твой первенец мама… Я твоя дочь и это значит… — девушка подскочила и попятилась с пустым взглядом.

— Но я не ведьма, мама. Этого просто быть не может! — чуть ли не забилась в истерике девушка.

— Тише, тише, милая, — умоляюще запричитала женщина. — В детстве твой дар начал проявляться, и твоя бабушка скрыла это от лишних глаз. Я совершенно не понимаю ничего в этом, но она сказала, что на тебе печать скрытия. Это сбережёт тебя пока ты юна и не можешь осмысленно владеть своим даром. Но, когда придёт время, эта сила вырвется из тебя, и ты будешь не в силах её скрыть. Ты неопытна и рядом никого нет, кто может тебе помочь. И я боюсь, — она ухватилась за её руки. — Я так боюсь, тебя потерять.

Гретель словно камень проглотила. Не могла вымолвить ни слова. Поскольку никогда не слышала о своей бабушке и о том, что она была ведьмой.

— Я так виновата перед тобой, но я лишь хотела сохранить твою жизнь, — глаза женщины залились слезами.

— В чём ты виновата, мама? О чём ты говоришь?

Агнет уставившись в одну точку, поджимала трясущиеся губы, прикрыв глаза.

— Мама, почему ты молчишь? Где же сейчас Сесилия?

— Сесилия очень далеко. Она покинула эти места, когда тебе было