Надо отметить, что Древс обладает не только огром­ным упорством, но и колоссальной работоспособностью. Нам он известен преимущественно как автор двухтомной ра­боты «Миф о христе». Кроме того, он издал ряд частных ис­следований об отдельных евангельских образах, Петра, Ма­рии и т. д., ведет непрерывную и оживленную дискуссию со своими противниками и одновременно выпускает ряд работ по истории и философии. Ему принадлежит крупная ра­бота «История монизма в древнем мире», в которой Изложен ход развития материалистической философии в древней Греции и Риме. Он изучает философию Гегеля и издает ге­гелевскую «Философию религии» в обработанном виде с комментариями. Он, наконец, подводит итоги изучению раннего христианства в предлагаемой нами в русском пере­воде книге о «Происхождении христианства».

Таковы научные заслуги Древса. Однако мы имеем полное право утверждать, что он не относится к числу ори. гениальных мыслителей. Он не создал ни одного нового до­вода против историчности Иисуса. Все доводы заимство­ваны им из старой научной литературы, накопившейся за целое столетие. Значение Древса не в доказательстве ми­фологичности Иисуса, а в пропагандистской настойчивости и умении защищать эти доводы против попов.

Независимо от собственных внутренних побуждений Древса, пытавшегося укрепить религию освобождением ее от мифологических элементов, его выступления против го­сподствующей в богословии догмы о земной жизни Иисуса имели огромное политическое значение и содействовали успеху атеистической критики религии.

А. Древсу пришлось вести борьбу преимущественно с протестантскими богословами. Католики остались в сто­роне от спора об Иисусе и не очень интересовались им. Католическая догма твердо исповедует Иисуса-бога, и вопрос об исторических обстоятельствах воплощения божества ни­когда не стоял перед католиками с такой остротою, как пе­ред протестантами.

Протестантские богословы доказывали, что вся еван­гельская история Иисуса может быть понята и объяснена всецело в плане человеческой истории без всякой примеси элемента чудесного или сверхъестественного. Если же в евангельской истории были чудеса, то они не нарушают историчности, потому что бог проявлял свою волю без про­тиворечия с естественными законами.

Очеловеченный протестантский Иисус принимал хара­ктер исторической личности, отличаясь от других деятелей лишь тем, что он положил начало событию, неизмеримо важному с богословской точки зрения, а именно он создал христианство и стал центральной фигурой христианских культов. Христос-человек совершенно заслонил собою бога.

Эта тенденция протестантского богословия вполне по­нятна и объясняется политическими потребностями «про­свещенной» буржуазии, которой служит богословие в Гер­мании. Надо было представить развитие христианства как историческое явление, вполне приемлемое в рамках совре­менного научного миросозерцания. Дух буржуазного либе­рализма пропитывает немецкое богословие. Очеловечен­ный Иисус должен поддерживать капиталистическую цер­ковь. Буржуазная религия требует политической программы и пропаганды нравственности. Немецкие богословы истол­ковали христианство как социальное учение, имеющее целью организовать широкие народные массы и внушить им определенные нормы поведения, охраняющие частную соб­ственность и моральные устои буржуазной цивилизации. Христос выступает как авторитет, освящающий программу умеренного либерализма, мирного прогресса без революции, роста благосостояния без нарушения прав собственности, всеобщей грамотности без научного коммунизма, естество­знания, опирающегося на «здравый смысл», но отказывающегося от материализма, физического и нравственного здо­ровья рабочего класса без нарушения устоев индивидуаль­ной частнособственнической семьи, умеренной демократии без ущерба для могущества империалистического госу­дарства, а главным образом всечеловеческого братства без какой бы то ни было классовой борьбы, но с неограничен­ным простором для воинствующего национализма.

От имени Иисуса как исторического деятеля и мысли­теля буржуазные богословы пропагандируют те социально-политические взгляды, которые должны отвлечь рабочие массы от коммунизма. Протестантское богословие по­строено таким образом, чтобы учение Иисуса могли принять и те люди, которые не верят в сверхъестественный религи­озный мир богов, чудес, мистики и таинств. Религиозность сводится к благочестию, а благочестие — к соблюдению основных моральных правил и признанию охранительной политической программы, строго соответствующей интере­сам правящей буржуазии.

Католическое богословие стоит на прямо противопо­ложной точке зрения. Земную жизнь Иисуса католики счи­тают одной из форм проявления его сверхъестественной сущности. Для них евангельская история имеет характер сверхисторический, врывающийся в общий ход развития общества и преобразующий его волей бога. Правда, и среди католических богословов есть течение, склоняющееся к при­знанию историчности Иисуса, к рационализации его земной истории, к устранению из нее чудес и сверхъестественного элемента. В настоящее время наиболее ярким представите­лем этого направления является Альфред Луази. Он все­цело стоит на позициях левого крыла протестантских бо­гословов. Но это исключение. Иисус есть неисповедимая тайна, недоступная разуму и принимаемая на веру теми, кто подчиняется авторитету священного писания так, как тол­кует его церковь: на этой позиции стоят все католические богословы разных монашеских орденов.

Таким образом, перед нами три точки зрения. Для либе­ральных католиков и протестантов Иисус есть историческая личность. Левое крыло богословов отличается от правого, в сущности, лишь тем, что составляет биографию Иисуса из гораздо меньшего количества фактов, признаваемых досто­верными. Правые пытаются построить более или менее по­следовательную биографию Иисуса, включая в нее даже очи­щенные от чудесного элемента мифы о рождестве. Левые в конце концов приходят к тому выводу, что об Иисусе нам ничего неизвестно, кроме того факта, что он существовал.

Другая точка зрения, к которой примыкает А. Древс: Иисусе есть бог, возникший и развившийся в коллективном мышлении и отражающий собою не историческую личность, а стремление верующих воплотить свои нравственные идеалы в наглядном мифическом образе.

Третья точка зрения: Иисус есть бог, причем предста­вление об этом боге является отражением высшей сверх­чувственной божественной реальности. Католическая цер­ковь до сих пор отказывается признавать историчность Иисуса в том смысле, как это проповедуется протестант­скими богословами. Католические богословы считают евангельское изложение земной жизни Иисуса правильным, со всеми заключающимися в этом описании чудесами. В отличие от протестантских богословов, стремящихся свести на-нет чудесный элемент в евангелии, католики со­средоточивают главное внимание на проповеди евангель­ских чудес. Для них земная жизнь Иисуса является таким же чудесным откровением, как мифы о его небесной жизни.

Все эти три точки зрения несовместимы с марксистским историко-материалистическим объяснением истории. А. Древс прав только наполовину. Он прав, когда отрицает историч­ность Иисуса, но он совершенно неверно, чисто по-бого­словски решает вопрос о возникновении образа Иисуса. Он выводит его из потребности человечества в нравственном искуплении. Он старается доказать, что образ Иисуса является результатом присущего человечеству стремления воплотить свои моральные идеалы в наглядном чувствен­ном образе сверхъестественной личности. Тут он скаты­вается к богословской точке зрения. Для него источником религии является моральное чувство, неотъемлемо присущее человечеству и удовлетворяющее свою потребность в иде­але нравственного совершенства.

Артур Древс идеалист. Он не может стать на точку зре­ния исторического материализма не только вследствие сво­его полного незнакомства с-марксистской литературой, но и вследствие коренного несогласия с материализмом. Даже более того: он ставит