Между тем двадцатитрехлетний Спиноза оказался в стесненных обстоятельствах. Его отец умер годом раньше, оставив ему все деньги. Однако в полном соответствии с обычаями того времени (как у евреев, так и у христиан) другие члены семьи были очень недовольны завещанием. Сводная сестра Спинозы Ребекка подала в суд, утверждая, что все имущество по праву принадлежит ей.

Будучи святым, Спиноза не нуждался в незаслуженном богатстве. Но он был еще и философом и поэтому не мог допустить и мысли о поражении в споре. Спиноза оспорил иск. Потратив много времени, а также денег на юристов, Спиноза выиграл тяжбу – а затем сообщил сестре, что она все может взять себе (за исключением кровати на четырех столбиках с пологом, которая нравилась ему самому). Поступив так, как подобает философу, Спиноза остался без гроша. А после церемонии отлучения у него не было даже достойного еврейского дома для своей кровати.

Спиноза был вынужден остановиться у своего друга-христианина по имени Афиниус ван ден Энде, который содержал в своем доме частную школу. Бывший иезуит, ван ден Энде теперь превратился в либерала. Высокообразованный человек, прекрасно знающий классическую литературу, он был не только учителем, но также считал себя хорошим поэтом и драматургом. Школа Афиниуса ван ден Энде пользовалась уважением, хотя некоторые чрезмерно осторожные родители забрали из нее детей, опасаясь, что их научат самостоятельно мыслить. Свободомыслие официально считалось абсолютно недопустимым, но неофициально на него смотрели как на часть образовательного процесса, стадию, которую ученики скоро перерастут – как это происходит и в наши дни.

За кров и стол Спиноза расплачивался с ван ден Энде преподаванием в его маленькой частной школе. Он также не упускал возможности учиться самому: совершенствовал латынь и греческий, быстро наверстывал свое отставание в математике, познакомился со схоластическими взглядами Аристотеля. Примерно в это же время он начал изучать комментарии к Аристотелю выдающихся еврейских ученых, Моше бен Маймона (нам он больше известен как Маймонид) и Хасдая Крескаса из Сарагосы (большинство о нем вообще не знает). Крескас придерживался мнения, что материя вечна, а акт Творения представляет собой просто наведение порядка – эта теория оказала серьезное влияние на философию самого Спинозы.

По вечерам ван ден Энде знакомил Спинозу с последними работами Декарта, которые произвели революционный переворот в философии. Жесткая механистическая модель, описывающая устройство вселенной, окажет решающее влияние на взгляды Спинозы, хотя он и проигнорирует субъективную составляющую философии Декарта (которая в первую очередь и делает ее революционной). Вероятно, именно в это время Спиноза прочел труды Джордано Бруно, великого представителя свободного духа и оригинального мыслителя XVI в. Присущая Бруно поразительная смесь оккультных идей и передового научного мышления привела к тому, что его отлучили от церкви как протестанты, так и католики (которые, помимо всего прочего, сожгли его на костре). И снова Спиноза проигнорировал удивительные по своей оригинальности аспекты его философии (а также фантастическую черную магию), но принял метафизическую идею о бесконечной и пантеистической вселенной. Спиноза последовательно усваивал разнообразные ингредиенты, которые в жаркой печи его интеллекта превратились в непревзойденное философское изделие, бесконечно сладкое, с аппетитными философскими «вишенками», со «сливами» наблюдений в густом теологическом креме, с прослойкой из «марципанизма», покрытое твердой глазурью геометрии и увенчанное единственной горящей свечой своей уникальности. (Чуть позже мы узнаем, каково оно было на вкус.)

Тем не менее в этот период своей жизни Спиноза увлекался не только философией. Говорили, что он влюбился в Клару Марию, дочь ван ден Энде. Судя по портретам и описаниям, в зрелые годы Спиноза должен был производить странное впечатление, но в юности эта манерность гения почти наверняка еще не пробудилась ото сна. Современники говорили, что он был невысок, со смуглым лицом и черными курчавыми волосами. Один из них утверждал, что «по его внешности можно было сразу узнать потомка португальских евреев», другой говорил, что у него лицо «сефардского гранда».

Клара Мария ван ден Энде преподавала классическую литературу и музыку в отцовской школе. По свидетельству одного источника, «она не была красавицей, но обладала острым умом, озорным юмором и большими способностями» (к чему именно, не уточняется). К сожалению, девушка питала нежные чувства к одному из учеников, юноше по имени Дирк Керкринк, за которого в конечном счете вышла замуж.

Другие источники опровергают эту версию, указывая, что в то время Кларе Марии было всего двенадцать лет. Неизвестно, был ли Спиноза-Гумберт влюблен в Клару-Лолиту, но другие свидетельства указывают, что Спинозу не назовешь равнодушным к женским прелестям гением, каким его любили изображать первые биографы. В отличие от других великих философов, Спиноза очень точно, с глубоким пониманием психологии, пишет о любви и ревности. Одна из теорем его «Этики» гласит: «Чем более аффект, который, по нашему воображению, питает к нам любимый нами предмет, тем более мы будем гордиться»[3]. В следующей теореме он утверждает: «Если кто воображает, что любимый им предмет находится с кем-либо другим в такой же или в еще более тесной связи дружбы, чем та, благодаря которой он владел им один, то им овладеет ненависть к любимому им предмету и зависть к этому другому». И далее определяет ревность как «колебание души, возникшее вместе и из любви и ненависти, сопровождаемое идеей другого, кому завидуют».

Человек, написавший эти слова, несомненно испытывал чувства, которые они передают. И маловероятно, что эти чувства были связаны с двенадцатилетней девочкой. Почему? В «Трактате об очищении интеллекта» Спиноза упоминает, не вдаваясь в подробности, травматическое переживание, изменившее его жизнь: «На самом деле я увидал себя подвергающимся величайшей опасности и вынужденным с напряжением всех сил искать против нее средства, хотя бы даже недостоверного. Так больной, страдающий смертельной болезнью и предвидящий неизбежную смерть, если он не примет средства против нее, вынуждается искать этого средства с напряжением всех своих сил, хотя бы оно было и недостоверным, так как в нем лежит вся его надежда»[4]. Это подвигло его на поиски совсем другой любви – ведь «любовь к вещи вечной и бесконечной питает дух исключительно радостью, притом радостью свободной от всякой печали; и эта радость является в высшей степени желательной и достойной напряжения всех сил к ее отысканию». (В философии Спинозы эта любовь предстает в виде одной из воодушевляющих поэтических идей – amor intellectualis dei[5].) Судя по тому, что нам известно о Спинозе, он вряд ли считал любовь между мужчиной и женщиной «смертельной болезнью», которой нужно избегать «с напряжением всех сил». Но дальнейшие фрейдистские гипотезы требуют бо́льших знаний о его жизни и личности, чем те, которыми мы располагаем.