Видно, ей скучно и одиноко. Всем девушкам-иностранкам, приезжающим изучать иностранный язык, одиноко и скучно, ибо им приходится за стол и квартиру выполнять всю работу по дому. Такова их участь.

— Так можно попасть в беду.

Девушка невольно улыбнулась.

— Надеюсь, со мной этого не случится.

— А что если я украду столовое серебро или начну приставать к вам с самыми постыдными намерениями?

Странно, но такая возможность не вызвала у нее никакого беспокойства. Скорее, она приняла его слова за шутку и совсем успокоилась. Даже хихикнула с видом заговорщицы.

— Только попробуйте. Я закричу, и на помощь мне сбежится весь город. Здесь в Вудбридже все знают всё и обо всех. Секретов нет ни от кого.

Она отступила назад и широко распахнула желтую дверь.

Он слегка помедлил — ровно столько, чтобы его нерешительность была замечена, — и пожал плечами. Затем со словами: «Ну, что ж, отлично» он переступил порог и последовал за ней. На лице у него было такое выражение, словно он с большой неохотой, наконец, уступил уговорам. Девушка закрыла входную дверь. Он посмотрел ей в лицо сверху вниз:

— Ответственность за последствия ложится на вас.

Взволнованная этим маленьким приключением, она снова засмеялась и тоном радушной хозяйки предложила:

— Не хотите ли снять пальто? — Она взяла его куртку и повесила ее. — Пожалуйста, проходите в кухню. Может быть, выпьете пива?

— Спасибо, с удовольствием.

Она пошла по коридору, который вел в глубь дома к современной кухне, выходящей окнами в сад, залитый бледными лучами зимнего солнца. В кухне был идеальный порядок, все сияло чистотой: яркие поверхности, сверкающая плита, нержавеющая сталь и полированные панели из тикового дерева. Пол был выложен белыми и голубыми плитками, похожими на португальский кафель. На подоконнике стояли цветы, а стол возле окна был накрыт к обеду. Он увидел высокий детский стул, яркий пластик на столе, маленькие ложечки и керамическую кружку.

— Так вы присматриваете за малышом?

— Да.

Она стояла возле холодильника, доставая для него банку пива. Потом закрыла холодильник и направилась за оловянной кружкой, висевшей около вымытого до блеска соснового посудного шкафа.

— За внуком миссис Арчер.

— И как его зовут?

— Томас. Том.

— А где он сейчас?

— В кроватке. Он отдыхает. Через минуту-другую я поднимусь и принесу его сюда. Ему пора обедать.

— А сколько ему лет?

— Два года.

Она подала гостю оловянную кружку и банку пива. Он открыл ее и аккуратно, без пены, налил пиво в кружку.

— Он, вероятно, гостит здесь у бабушки, да? Я хотел сказать, его родители, должно быть, в отъезде?

— Нет, он здесь живет. — Ее улыбающееся с ямочками лицо опечалилось. — Это грустная история. Его мать умерла. — Она нахмурилась. — Странно, что вы этого не знали.

— Я же говорил, что давно не виделся с Арчерами. Мне очень жаль.

— Погибла в авиационной катастрофе, когда возвращалась домой после отдыха в Югославии. Она у них была единственная дочь.

— Так, стало быть, они взяли внука к себе?

— Да.

Он отхлебнул холодное и очень вкусное пиво.

— А что же его отец?

Девушка повернулась к нему спиной и склонилась к плите, что-то там рассматривая. Кухня наполнилась таким аппетитным запахом, что у него даже слюнки потекли. До сих пор он не ощущал, до какой степени проголодался.

— Они жили врозь, — сказала она. — Я о нем ничего не знаю.

Она закрыла плиту, выпрямилась и снова окинула его настороженным взглядом.

— Думаю, что и это вам должно быть известно.

— Нет, я ничего не знал. Меня некоторое время не было в Англии. Уезжал — сначала в Испанию, потом в Америку.

— Понятно. — Она посмотрела на часы. — Ничего, если я вас оставлю ненадолго? Мне пора идти за Томасом.

— Да, если вы уверены, что я не имею намерения покуситься на ложки.

Его поддразнивания привели ее в хорошее настроение, и она снова улыбнулась.

— Не думаю, что вы способны на такое.

Она была олицетворением здоровья и свежести. Как стакан молока.

— Как вас зовут?

— Хельга.

— Вы шведка?

— Да.

— Арчерам повезло, найти такую помощницу нелегко.

— И мне повезло. Это хорошее место, они ко мне очень добры. Некоторым девушкам плохо живется. Я знаю немало примеров.

— Днем вы, наверное, ходите на занятия?

— Да. Изучаю английский и историю.

— Вы прекрасно освоили английский.

— Еще я изучаю литературу. Сейчас мы проходим Джейн Остен.

Она была так довольна собой, что он засмеялся.

— Ну, Хельга, несите сюда малыша. Может, он и не хочет есть, а я так умираю с голода.

Она почему-то снова покраснела и ушла, оставив его одного в сверкающей чистотой кухне.

Он ждал. Слышал, как она поднялась наверх, вошла в комнату. Потом он услышал ее спокойный голос; затем звук раздвигаемых штор. Он поставил кружку с пивом и, тихонько ступая в своих ботинках на резиновой подошве, пошел назад по коридору. Он открыл дверь и вошел в гостиную. Все та же обитая ситцем мебель, рояль, книжные полки, непритязательные акварели. В камине неоклассического стиля сложены дрова, но огонь не горел. Несмотря на это, в комнате было тепло из-за центрального отопления и сильно пахло гиацинтами.

Царившие здесь чистота и порядок, дух благополучия, достатка и уюта, как и прежде, вызвали в его душе гнев и озлобление. Ему отчаянно хотелось увидеть брошенное вязание со спутанными нитками, разбросанные газеты, собаку или кошку на старой подстилке. Но ничего подобного здесь не было. Лишь размеренное тиканье часов на каминной полке напоминало о ходе времени.

Стараясь не шуметь, он стал крадучись обходить гостиную. На рояле были расставлены фотографии. Мистер Арчер в цилиндре с гордостью показывает какой-то третьестепенный орден, врученный ему королевой в Букингемском дворце; его усы похожи на зубную щетку, на жилете — пятно, на обширном животе. Юная миссис Арчер с весьма неясными чертами в подвенечном платье. Малыш на меховом ковре. И Жаннетт.

Он взял в руки стилизованный портрет и вгляделся в него. Хорошенькая, она всегда была хорошенькая. Даже сексуальная, но как-то по-своему, необычно. Он вспомнил ее ноги, необыкновенно красивые, и ухоженные руки. Но ничего больше вспомнить не мог. Ни ее голоса. Ни ее улыбки.

Он женился на ней, потому что ее родители не хотели, чтобы у нее был внебрачный ребенок. Когда они узнали, что их единственная обожаемая дочь завела роман с отвратительным Оливером Доббсом и фактически живет с ним, весь их аккуратный упорядоченный мирок рассыпался как карточный домик. Миссис Арчер слегла от нервного потрясения, а мистер Арчер, вспомнив недолгие годы, проведенные в армии, выпрямив спину и поправив галстук, пригласил Оливера пообедать в своем клубе в Лондоне.