Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да! — продолжал он. — И в-третьих. В отличие от твоего, мой пересказ уже закончен.
— Как?! — ахнул я. — А последний бой?!
— Опустим!
— А разоблачение предателя?
— Выведем за рамки!
— А Драконья пещера?
— Обойдемся. Не утяжеляй предисловия. Подписывать его все же тебе, я существо неофициальное.
— Пусть так, — сказал я твердо, — но про исполнение желаний я непременно сохраню. Там всего-то один абзац.
— Ладно, — согласился Печенюшкин, — но мне больше нравится следующий, предпоследний. Он короткий. Вот его оставь обязательно.
Так мы и решили. Улыбка моего визитера сверкнула в последний раз, он поклонился, прижав лапу к груди, и приготовился исчезнуть.
— Постой! — вспомнил я. — Но главный герой — ты. У меня половина предисловия о тебе. Все это выбросить прикажешь?
— Попрошу, — тихо откликнулся гость. — Ты обо мне пишешь там, как о мумии древнего чародея: «упоминания о загадочном, невероятном, непонятном, могущественном Печенюшкине, существе с тысячью обличий и малодоступной для исследователей биографией, появляются в речах обитателей Фантазильи с самой первой главы повести.» Нет, пусть читают саму книгу «Вдоль по радуге, или Приключения Печенюшкина.» Она у тебя получилась.
Я остался один перед кучей перепутанных листов и включенным диктофоном. За остаток ночи я привел рукопись в порядок, помня о советах Печенюшкина. Три последних абзаца остались нетронутыми. Вот они.
«Сказка кончается. Сестры дома. Но остались волшебные колечки Морковкина и два желания — награда сестренкам за спасение Фантазильи. Лиза, мечтавшая укоротить свой длинноватый нос, не может справиться с собственным сердцем и спасает от неизлечимой болезни соседскую девочку. Алена сооружает посреди двора чудо для всех детей: гору мороженого, бассейн пепси-колы с фонтаном и песочницу зеленого горошка. Над воротцами горит надпись: „ЭТА НАВСИГДА!“
Сказка кончилась? Нет! Каждое утро солнце рождается вновь, герои не умирают, и сказка, пробуждаясь от сна, раскрывает веселые глаза и улыбается солнцу.
Прошел год.»
Сергей БЕЛОУСОВ
Тень метнулась в угол и исчезла. Лиза отшатнулась к двери, ударившись спиной о косяк, так, что очки сорвались с носа и упали на пол.
— Лена-а-а!! — завопила она — Ленка-а! Скорее!
— Что такое?! Что?! — Алена влетела в комнату, огляделась стремительно, бросилась к сестре, пыхтя, вцепилась в запястья, силясь развести, отнять от ее лица плотно прижатые ладони.
— Опять оно… они… — всхлипывала Лиза. — Там, в углу, за ранцем… Не подходи!
Осмотрев заплаканную, но невредимую сестру, Алена успокоилась. Решительной походкой она направилась в угол и подняла ранец — пусто! Снова пересекла комнату и подобрала очки, валявшиеся у Лизиных ног.
— Так и есть, опять стекло треснуло. Мама с папой точно разорятся на твоих очках.
— Да что стекло! — Лиза все еще дрожала. — Я не хотела пугать тебя, но не могу я больше так. Ты понимаешь, меня хотят убить!
— Ну кому ты нужна? — спросила Алена противным наставительным голосом. — Родители запрещают тебе на ночь страшные сказки читать, а ты не слушаешься.
— Я их, между прочим, и не читаю ночью.
— А кто вчера под одеялом фонарик включал?! — задохнулась от возмущения сестренка. — Думаешь, я не видела?!
— Может, я просто так… — Лиза смутилась.
— Ты не бойся, — утешала Алена, — я никому не скажу. Даже Печенюшкину.
— Аленка, — остановила ее сестра со вздохом, — мы же договаривались…
Действительно, эта тема была запретной. Прошло около года со времен событий в Фантазилье, а ничего волшебного с девочками и вокруг них больше не случалось. Вот только колечки с зелеными камешками, прощальный подарок дона Морковкина — странно! — не становились тесны сестренкам, хотя обе порядочно подросли за год.
Как-то Лиза, находясь в большом горе — ее не приняли в театральный кружок, — попробовала трижды повернуть колечко на пальце. Толку не было никакого. Алена на расспросы старшей сестры отвечала, что и не пыталась вертеть свое кольцо. Она, мол, не маленькая и отлично знает — это можно делать только в самом крайнем-распрекрайнем случае. Но, говоря так, Аленка подозрительно отводила в сторону глаза.
— Да… — вздохнула она. — Договаривались. Честное слово, я нечаянно. Так кто тебя хочет убить? Твой граф Каракула из книжки?
— Не Каракула вовсе, а Дракула. Только это глупости все, выдумки. Я в него не верю. Нет, ТО совсем другое. Уже дней десять, как началось. И в комнате правда кто-то был. Я видела. Сегодня — третий раз.
— Третий?!
— Ну да! Уже было два копуше… покушения. — Лиза всхлипнула. — Началось, когда я шла из библиотеки. В прошлый вторник.
Мне, помнишь, дали сказки Фрэнка Баума! Конечно же, я на ходу читала. Вдруг меня сзади кто-то ка-ак толкнет! Я одной ногой на чем-то поскользнулась и шмякнулась назад, прямо на спину. Книжка отлетела, очки отлетели, как не разбились, не знаю.
Лежу я, а голова и плечи у меня над открытым колодцем.
Там на тротуаре с колодца кто-то крышку чугунную снял. Я перепугалась — сил нет, но сразу вскочила и огляделась. Никого нет, ну вообще никого! А рядом гнилой помидор раздавленный. Я, когда на нем поскользнулась, немного в сторону, падая, по асфальту пролетела. А так бы точно под землю ухнула. — Она зябко повела плечами. — Глу-у-бокий колодец! Я дна так и не разглядела…
Лиза молчала. Алена молчала тоже. Думала.
— Ох, слышала бы мама, — сказала она наконец. — Сколько раз тебя ругали: не читай на ходу! Ты, наверно, просто поскользнулась, а остальное тебе показалось.
— Лена! — Сестра снова чуть не заплакала от обиды. — Чтоб нам никогда собаку не купили, если вру!.. А во второй раз было еще страшнее.
— Как? Расскажи! Нет, если боишься, не надо… Нет, лучше все-таки расскажи!
— Я тебе говорила, что Пашка Соколов из нашего класса в больницу попал? Что он чуть не умер, что ему четыре часа операцию делали? Теперь полгода будет в гипсе лежать!
— Да, говорила. Он с великом в яму упал за нашим домом, в воскресенье. Тогда еще папа твой велосипед разобрал и спрятал.
— Вот! Но правды никто не знает, кроме меня. Эту яму уже месяца два, как раскопали. Там огромные трубы на дне. Их хотят то ли менять, то ли чинить, но еще не меняли и не чинили. Лишь бы начать. Как мы с тобой квартиру убираем. Поперек ямы — три толстенные длиннющие доски. Когда по ним на велике с разгона проскакиваешь, они так здорово пружинят, как бы чуть подбрасывают. В воскресенье, помнишь, мама простыла, и мы на дачу не поехали. Вы с папой пошли по магазинам, потому что, когда все на дачах, в городе больше продуктов бывает. А я вышла покататься.