Но для начала надо понять, почему Балаев выпустил «Миф о Большом терроре». У автора есть блог в «Живом журнале», где он выкладывает много интересного, в частности про Китай. Петр Григорьевич большой поклонник Китая, его модели, в которой он видит оплот марксизма. Он восхищается китайскими лидерами, их методами и однажды высказал свое мнение насчет «культурной революции»:

«Хунвейбины. Китайские комсомольцы, которые ликвидировали возможность буржуазного переворота. Гвардия Мао Цзедуна. Вот хреново, что не было у нас хунвейбинов! Хреново, что не было в моей молодости в СССР своего Мао Цзедуна, который нам сказал бы: «Пацаны-комсомольцы, сволота райкомовская-обкомовская задумала рынком вас угостить! Ну ка, разберитесь с ними!»

Мы бы это партейную брежневскую сволочь загасили бы так, что хунвейбины рядом с нами вообще бы не смотрелись. Некоторых точно запинали бы и затоптали бы насмерть. Были бы многочисленные жертвы режима.

Хотя, хунвейбины, жестковато, конечно… Но, с другой стороны, китайская молодежь 60-х годов еще помнила Китай капиталистический. Чуть больше 10 лет после победы революции прошло. Эта молодежь на своей шкуре еще успела почувствовать капитализм. Поэтому любителям «свободы и рынка» в табло от китайских комсомольцев прилетало частенько. Что, это неправильно было?»3

Хунвейбины не были комсомольцами, напротив комсомол Китая был их жертвой, но не в этом дело. Балаев восхищается хунвейбинами, которые устроили масштабный террор, не имя на это никаких законных оснований. Они даже не были частью государства или партии, это были просто банды сторонников Мао Цзэдуна, которым дали право хватать, бить, издеваться и убивать всех, кого они посчитают нужным. То, что это были просто массовые беззакония, Балаева совсем не волнует, он оценивает события с точки зрения целесообразности. Он оправдал и поддержал бы любые массовые и бессудные расстрелы, если бы они были бы целесообразны.

Проблема, однако, в том, что история большого террора является предметом дискредитации истории СССР, Сталина и всего коммунистического движения, поэтому Балаев выпустил «Миф о Большом терроре». В нем преследуется цель отвергнуть все, что очерняет нашу историю. Слабые места его работы я разберу.

Во-первых Петр Григорьевич начисто отрицает всю историю с заговором в НКВД, во главе которого стоял Николай Ежов:

«Мне часто читатели задают вопрос: а что стало с Н.И.Ежовым, за что его судили и расстреляли? Я не профессиональный историк, поэтому отвечаю: не знаю. Это профессиональные историки знают, что Николая Ивановича арестовали, судили и приговорили к расстрелу за то, что он, планируя государственный переворот, развязал масштабные репрессии с целью вызвать недовольство народа властью Сталина. Правда, тогда не совсем понятно, зачем он приказал палачам из НКВД эти репрессии проводить с такой степенью секретности, что он них народ узнал только через 50 лет от Комиссии, возглавляемой А.Яковлевым?

Я не профессиональный историк, поэтому отвечаю: не знаю. Это профессиональные историки знают, что Николая Ивановича арестовали, судили и приговорили к расстрелу за то, что он, планируя государственный переворот, развязал масштабные репрессии с целью вызвать недовольство народа властью Сталина. Правда, тогда не совсем понятно, зачем он приказал палачам из НКВД эти репрессии проводить с такой степенью секретности, что он них народ узнал только через 50 лет от Комиссии, возглавляемой А.Яковлевым?

Версия у меня есть. Никаким алкоголиком, тем более гомосексуалистом, Ежов быть не мог по определению. Он с 1935 года являлся одним из пяти секретарей ЦК ВКП (б), нахождение в секретарях ЦК алкоголика при Сталине — вещь более, чем фантастическая. Молчание официальных лиц о судьбе Ежова (о том же Ягоде были официальные заявления) может за собой скрывать возможное самоубийство Николая Ивановича. Предполагаю, что Николай Иванович чувствовал личную вину за провалы в работе, при нем за границу перебежали несколько высших офицеров УГБ, которым он доверял. Зато в заслугу Ежову можно поставить разгром троцкистского подполья в СССР, за это его люто ненавидели и ненавидят идейные наследники Троцкого, поэтому на него 656 тысяч трупов повесили».4

Этому утверждению есть несколько опровержений, для начала историки утверждают разное, антисталинисты говорят, что Ежов был лишь марионеткой Сталина, сталинисты — Ежов был заговорщиком и развязал эти репрессии для переворота. Теперь вот Балаев утверждает, что массовых чисток не было. Никто из них не утверждает, что Сталин развязал обоснованные репрессии для разгрома заговорщических организаций, очистки общества от реальных врагов. Эта версия ими не продвигается, хотя если исходить из имеющихся документов, все так и было. Ежов не развязывал репрессии, а стремился перенаправить их на честных людей, чтобы защитить право-троцкистов и одновременно возбудить больше ненависти к власти.

Кроме этого, все руководство НКВД при Ежове было вычищено, все с кем близком работал Николай Иванович были арестованы и осуждены. Неужели Ежов был единственным честным человеком в руководстве НКВД? Репрессированные чекисты были его людьми, многие из них были с ним до конца. Но автор «Мифа о Большом терроре» опускает эту деталь.

Петр Григорьевич отрицает бытовое разложение Ежова, хотя деградация советских, партийных деятелей многократно отражалась в материалах самых разных дел, которые проходили по ВКВС. В алкоголизме и гомосексуализме Ежова нет ничего невероятного, это вполне логично, используя эти «слабости» враги могли шантажом завербовать его.

Еще один аргумент против, это то, что Ежов был точно жив 22 января 1939 года, он был на фотографии в первой странице «Правды», наряду с Сталиным и другими вождями. Он стоял с левого краю между Л. Берией и А. Микояном. В том же номере появился его последний публичный приказ в качестве наркома водного транспорта. Спустя 2 месяца после ухода из НКВД, версия Петра Григорьевича просто нелогична.

Следующий аргумент Балаева это отсутствие захоронений:

«Хоть одно захоронение жертв массовых расстрелов 1937-го года обязательно нужно было найти! Хотя бы одно! Точно датированное, с установлением лиц, способа убийства, орудий убийства…, с нормальным процессуальным сопровождением. Ничего не найдено до сих пор. События преступления, массовых расстрелов 1937-38 годов, мы не имеем до сих пор. Мы имеем только политическое заявление ЦК КПСС, да документы «обнаруженные» в архивах. Я не зря кавычки применил».5

Тут сразу можно поставить вопрос, Балаев отрицает наличие тел расстрелянным по тройкам или по всем приговорам, включая ВКВС? В обоих случаях остаются вопросы. Отсутствие массовых захоронений действительно является белым пятном данной истории, кремацией объяснить их исчезновение не получится, да и после все равно должны были оставаться костные останки, если их не перемалывали в завершении. Процесс кремации был доступен только в двух городах — Москве и Ленинграде, причем только в столице был потенциал для массовых кремаций. Отсутствие трупов можно попытаться