Сначала я хотела оставить Розалинду в Эбни-холле, манчестерском доме моей сестры, на ее попечение, но когда сообщила дочери о возможном отъезде, она страшно расстроилась. В свои семь с половиной лет она уже успела почувствовать несовершенство нашего мира, и ей, несомненно, сразу вспомнились прошлогодние визиты полицейских, напряженная атмосфера в доме, озабоченные лица слуг, наш страх, что она увидит газету с очередной статьей обо мне или услышит мое имя, выкрикиваемое мальчишкой-газетчиком. К тому же мне кажется, она не простила меня до конца за то, что я бросила ее почти на год, уехав в кругосветное путешествие в тысяча девятьсот двадцать втором году. Так что мне пришлось скрепя сердце взять Розалинду с собой в поездку на Канары. Было решено, что Карло присмотрит за ней, а я постараюсь оградить ее от всевозможных опасностей. Не сразу получилось развеять опасения родственников и врачей относительно трудностей морского путешествия, качества питьевой воды и непривычной пищи, но в конце концов они уверовали в то, что несколько недель, проведенных в целебном климате, приведут мою нервную систему в порядок и восстановят душевные силы.

Порыв ледяного ветра заставил меня плотнее закутаться в шаль. От свежего воздуха действительно полегчало, но он оказался при этом чересчур холодным. Я уже хотела вернуться в каюту, когда до меня донесся пронзительный крик, изданный, как мне показалось, чайкой. Я ухватилась за леер; крик повторился, и стало ясно, что кричит женщина где-то на корме. Я побежала в том направлении, надеясь позвать на помощь кого-нибудь еще, но палуба пустовала. К тому времени, когда я в панике примчалась на корму, крики стихли. На задней оконечности палубы стояла, обернувшись к морю, темноволосая женщина плотного сложения. В нескольких шагах от нее застыла другая женщина, стройная блондинка. При моем появлении она нерешительно шагнула к брюнетке и произнесла, протянув к ней руку:

– Нет, Джина, не надо! Я знаю, ты ненавидишь меня, а может быть, и нас обоих, но, поверь, дело не стоит того, глупо поступать так из-за нас.

Брюнетка в ответ перебралась через леер и стояла теперь на узком выступе, держась за деревянные перила.

– Пожалуйста, остановитесь! – крикнула я, не уверенная даже, что мои слова не заглушает ветер. – Как вас зовут? Вы, кажется, назвали ее Джиной? – обратилась я к блондинке, чье красивое лицо было залито слезами.

– Да, Джина, – подтвердила та. – Исчезла из дома, и никто не знал, где она. А оказалось, что она каким-то образом пробралась на этот пароход, когда узнала, что ее муж Гай…

Окончания фразы я не расслышала из-за порыва шквального ветра, заставившего меня сделать пару шагов назад. С потемневшего неба посыпались крупные тяжелые капли дождя.

– Вы не пытались позвать на помощь? – крикнула я. – Простите, а вас как зовут?

– Мисс Харт. Я хотела пройтись по палубе и случайно увидела ее, а рядом никого не было. И я стала кричать – что еще я могла сделать?

– Она близкий вам человек?

– Когда-то мы были близки. Но теперь, я уверена, она меня ненавидит. Понимаете, мы с Гаем, то есть с мистером Тревельяном…

Я поняла ее. Гай, по всей вероятности, изменял супруге с мисс Харт точно так же, как Арчи изменял мне с мисс Нил.

Я отвернулась от мисс Харт, стараясь скрыть презрение к ней.

– Джина, послушайте меня, – обратилась я к другой женщине. – Поверьте мне, завтра все будет выглядеть по-другому. Я была в таком же положении, как и вы, и мне приходила в голову мысль совершить нечто… непоправимое, но просто удивительно, как время – даже самый короткий срок – все меняет. В первые минуты вы думаете: ничто уже не имеет значения в жизни, – но на самом деле это не так. Остается очень многое, ради чего стоит жить. Я уверена, у вас есть друзья и родные – любимая бабушка, или тетушка, или собака, которая вас обожает. – Мне живо вспомнилась лохматая голова Питера у меня на коленях и восхитительное зловоние его дыхания. – Ваша жизнь очень дорога вашим близким. Может быть, сейчас вам так не кажется, но это правда.

Джина, казалось, была готова повернуться ко мне и даже перелезть через леер обратно. Но тут мисс Харт, подавшись к ней, снова завопила – на этот раз низко, гортанно, чуть ли не первобытно:

– Джина, нет! Только не сейчас! Подумай, что мы все пережили!

– Мисс Харт, прекратите! Отойдите от нее, пожалуйста, – бросила я.

Я опять хотела успокоить Джину, но все произошло слишком быстро. Она подняла руки и, постояв какой-то миг неподвижно, стала едва заметно раскачиваться, словно отдавшись во власть ветра. Затем она расставила руки, как тяжеловесная балерина, изображающая полет, и вновь уронила их. Мисс Харт в панике рванулась к ней, отчаяние в ее глазах напомнило мне взгляд животного на скотобойне, и в это мгновение Джина опять подняла руки и очень грациозно прыгнула в воду. Я инстинктивно кинулась к ней, как сделал бы всякий нормальный человек на моем месте, но мои ладони ощутили только дождь, туман, ветер и брызги, которые разбрасывало рассерженное море. Я склонилась над леером, но тела Джины не увидела – его, очевидно, уже затянуло под корпус судна.

– Надо постараться спасти ее! – крикнула я, но, обернувшись, увидела, что мисс Харт застыла на месте в полной прострации. – Мисс Харт, надо сбегать за кем-нибудь из команды.

– Да-да, конечно, – отозвалась она, приходя в себя, – может быть, еще есть шанс.

Мисс Харт убежала, а я все пыталась разглядеть тело Джины в воде и даже взывала к ней, хотя было ясно, что она не услышит меня из-за воя ветра и рева морских волн. Я промокла насквозь; морская вода смешивалась со слезами. Мне представлялось, как бедная женщина хочет вдохнуть воздух, но легкие ее наполняются соленой морской водой.

Я вспомнила, как много лет назад купалась с племянником Джеком в бухточке в Торки, отведенной для женщин и детей. На некотором расстоянии от берега дрейфовал удерживаемый якорем плотик. Я поплыла к нему, посадив Джека на спину, так как он был еще слишком маленьким и не мог добраться до плота самостоятельно. Однако вскоре я обнаружила, что на море необычное волнение, из-за которого я не могла нормально дышать и наглоталась воды. Чувствуя, что ухожу под воду, я велела Джеку доплыть до плота, а сама потеряла сознание.

Моя жизнь не успела промелькнуть перед глазами; я не слышала звуков арфы или другой умиротворяющей классической музыки, у меня было лишь ощущение страшной пустоты, абсолютного ничто. Следующее, что я помню, – меня втащили вместе с Джеком в спасательную шлюпку и доставили на берег, где стали выкачивать из меня лишнюю воду.

Джину вряд ли ждал такой же счастливый конец. Но надо было попробовать. Куда подевалась эта женщина? Неужели так трудно найти кого-либо из команды? И в этот миг она прибежала вместе с мужчиной в нарядной синей форме, который представился как старший помощник капитана Уильям Макмастер.

– Женщина упала за борт, – сообщила я ему. – Вы не можете остановить пароход?

Макмастер склонился над водой и внимательно вгляделся в нее, затем повернулся к нам с выражением, говорившим само за себя.