отдать ее под Ваш контроль было очень дорогой ошибкой. И это, кстати, тоже называется «капитализм», – сказал Тимофей. – Можете закрыть за собой дверь.

– Я понял, – проронил Максим будто вскользь после некоторой паузы. И со змеиной ухмылкой добавил: – Я услышал.

Когда Максим Добронравов исчез из виду, Тимофей со всей силы ударил по столу. Ярость так и не ушла. Две трагедии настолько рядом, и… ни слов, ни оправданий, ни проблеска надежды. Никакой возможности все исправить.

Он бессильно упал в кресло. Боль потери Андрея Судьбина принялась разрывать все внутри с новой силой. Поразительный был человек, размышлял Тимофей. Невероятно умный, фантастически правильный и скромный. Однажды он спас Тимофею жизнь. Зачатки рака, подхлестнутые каким-то вирусом, точно стероидами, принялись прогрессировать с первой космической скоростью, и если бы Андрей вовремя не ампутировал тому правую руку, все могло бы кончиться быстро и печально. Криокапсул и мобильных систем жизнеобеспечения корпорация тогда еще не придумала. Лишь протезы с усиленной обратной связью, да и то технология была на стадии проверки. Так Тимофей невольно оказался в числе тестировщиков: вместо плеча Судьбин установил универсальный преобразователь сигналов, и протез руки после инсталляции лишь немного подогнали в размерах. Князев вспомнил, как первые дни было забавно чувствовать разные предметы новыми подушечками пальцев – мягкими тактильными сенсорами.

В час острой нужды рядом оказался друг. Тимофей не смог ответить тем же. В результате ложная скромность заставила Андрея сначала промолчать об автокатастрофе, а потом пойти на прием к Добронравову. А тот отказал, даже не вдумываясь. Не понимая, кто перед ним.

И вот итог. Больше ничего нельзя было сделать.

– Научно-исследовательский отдел готов доложить по текущим работам в рамках проекта «М», – в кабинет заглянул секретарь. – Пригласить?

– Минут через двадцать.

– Шеф, Вы в порядке?

– Пожалуй, лучше, чем могло бы быть… Спасибо, Ратибор.

– Я не мастер советовать, но… Попробуйте на некоторое время забыться в работе. Вдруг поможет?

Возможно именно в работе скрывалась надежда. Тимофей открыл ящик стола, достал небольшой бесформенный кусочек горной породы. Несколько лет назад его нашли на одном курортном острове в Тихом океане. Сперва подумали, что обычная железная руда, но смущал фиолетовый отблеск там, где ему и взяться-то неоткуда. Когда доставили в лабораторию на материк, то открылась масса не самых обычных свойств. Тимофей узнал об этом металле случайно, проанализировал отчеты и увидел широчайшие возможности применения. И купил остров.

Он крутил металл в руках, будто антистресс-игрушку, пока не заметил, как посреди помещения вновь из ниоткуда возникла девочка.

– Теперь ты – мой единственный друг, – грустно сказал он, почувствовав скрежет песка на зубах. – Как тебе живется?

В ожидании ответа он достал планшет, быстрыми движениями пальцев открыл один из последних докладов и углубился в формулы.

Где-то в Тихом океане

Смирнов с трудом разлепил глаза, даром что помещение заливало яркое солнце. Легкий ветерок нагонял свежий воздух, в котором царил аромат моря, текилы и жареных креветок. Встать бы, прикрыть шторой эту чертову небесную лампочку, но… он попробовал пошевелить хоть чем—нибудь. Отправил запросы в спинной мозг, но ответа не получил.

– Доброе утро, – сказал знакомый голос.

Смирнов не ответил – язык отказался слушаться, а во рту пересохло. Он чувствовал, как воздух скребет по горлу плохо толченым стеклом.

«Воды… нужен глоток воды…»

– Не стоит переживать. Слабость, голод и жажда – это нормально.

Секунду назад он видел лишь потолок, но вдруг эту картину разрезала яркая вспышка фонарика.

– Так, зрение в норме. Сейчас разблокирую Вам язык и лицевые мышцы.

Смирнов услышал стук пальцев по экрану. Еще мгновение и он наконец смог хоть как-то подать голос.

– Вфо…ты…

Полость рта будто скорпионы жалили. Собеседник поднес к его губам трубку.

– Без резких движений, пейте маленькими глотками.

Смирнов почувствовал облегчение, рези в горле поутихли.

– Гхде я? – спросил он, когда смог говорить, не слишком превозмогая боль. – Ф—фто слуфилось?

Собеседник вздохнул.

– Вы, господин Смирнов, пробыли без сознания шесть суток. Мне пришлось повозиться, пока я извлекал из Вашей ноги взрывное устройство и выяснял, что бы все это могло значить. Ваш наниматель, должен признать, подошел к проблеме… с юмором.

Тот почувствовал, как сердце начинает отплясывать чечетку.

– Тимофей Сергеевич… Пфоймите… У меня…

– Очень длинный нос и жжение чуть ниже мозжечка, раз Вы оказались здесь. Даже мой секретарь не знает об этом месте. А значит Вы следили за мной от самого Пекина. Не сразу я сообразил в чем дело, снимаю перед Вами шляпу.

– Тимофей Сергеевич…

– Однако, особой подготовки у Вас нет, иначе Ваше сердце так бешено бы сейчас не колотилось. Значит, Вы свободный художник, которого наняли для «типичной» слежки, не сообщив деталей и подкинув сюрприз в виде бомбы. Какая мерзость. Одобряю метод. В свое время Вас назвали бы… Мм… Да, «пушечное мясо» подходит.

– Я не могу…

– Отличная бомба, кстати, раз ее не заметили в трех международных аэропортах. Значит, Добронравов наведывался в отдел военных разработок.

Голос на некоторое время исчез.

– Впрочем, на самом деле это неважно.

Перед глазами Смирнова был только потолок да обитые бамбуком стены слева и справа. Или, напротив, сделанные из бамбука. Он попытался пошевелить чем-то, кроме лица, но не смог. Направив глаза вверх, ко лбу, он почувствовал несколько маленьких металлических кругляшей, плотно сидящих на голове.

«Черт. Твою мать, твою мать.»

– Гораздо больше меня занимает вопрос, как же мне поступить с Вами?

– Пошшалуйста…

– Вы достаточно неудобный свидетель, Смирнов. По сути Вы преступник, которого я поймал в своем доме. Вас послал мой коллега-акционер, и это значит, что мне объявили войну. А что делают с преступниками в военное время?

– Тимофей Сергеефич…

– Кстати, какое сегодня число? Двадцать первое мая, вот совпадение!

Сердце Смирнова колотилось так, будто намеревалось вот—вот проломить грудную клетку.

– Сейчас без пяти минут шесть по Москве. Насколько я помню, кредитный отдел принимает платежи до восемнадцати ровно, так?

– Прошу Вас… Умоляю… – на глазах заблестели крошечные капельки слез.

– Сколько Вы уже не чувствовали почечных колик? Ах да, у меня же есть доступ к базе клиентов компании «Заслон». Я Ведь один из ее руководителей. Еще одно совпадение, ух ты! Дайте-ка взглянуть… – снова стук пальцев по экрану. – Операция проведена два года назад, а до погашения кредита за услуги врачей и почки – еще десять лет.

Смирнов, кажется, начал потеть, тщетно пытаясь двинуть хотя бы одной мышцей.

– Знаете, просрочить один платеж не страшно. Гораздо хуже будет, если просрочен, как в Вашем случае, третий.

Разум Смирнова налился туманом и ужасом. Он