Огромный пузырь тишины, в котором были только я, он и этот невыносимо мерзкий крикливый коротышка с помоста, вдруг с громким звоном лопнул. Я дернулся, осознавая сразу несколько вещей: надо что-то делать, надо… надо спасти, выкупить шиди и… Потом разберемся!

— Шестьсот! — Громкий и отчего-то хриплый голос лисы раздался не у самого плеча, где она только что стояла, а почему-то чуть в стороне. И меня вдруг окатило новым ужасом.

Она сама хочет купить Лун Вайера? Она… этот запах… откуда кровь?! Откуда на ее одежде кровь и почему она стоит там? Я только что сжимал ее ладонь и не отпускал! Что произошло за эти несколько секунд?! Почему я ничего не почувствовал?!

Янли:

— Янли? — Мой муж наконец очнулся от своего странного оцепенения и с ужасом и недоумением в глазах уставился на пятна крови на моем ханьфу. Дернулся ко мне и застыл. Кажется, что-то увидел, отчего его лицо сделалось почти белым от… ужаса?

— Покупай! — Пустота за моей спиной сгустилась и стала раскаленной, я кожей чувствовала ее горячее дыхание.

— Если ты думаешь, что у меня с собой миллионы, то сильно ошибаешься, — злобно прошипела я в ответ. Инстинкт самосохранения дрыгнул лапками и умер окончательно, такое меня зло взяло. — Для доходяги твой ненаглядный слишком дорого стоит. Если крикун из толпы будет и дальше торговаться, у меня не хватит денег!

— А? — внезапно растерялся голос. — Сейчас! — И ощущение давления пропало. И острое жало из-под ребра тоже… выдернулось. Это было больно. И кровь потекла сильнее.

— Шестьсот, раз! — крикнул торговец.

— Семь… — попытался выступить тот самый мужской голос, но, внезапно булькнув, затих.

— Шестьсот, два! — продолжил крикун.

— Янли?! — Все трое моих «оберегателей» словно проснулись наконец и налетели на меня разом, хватая за что попало и лихорадочно ощупывая.

— Шестьсот, три! Продано прекрасной госпоже в зеленом ханьфу!

— Ох! — Я без сил упала в руки мужа и внезапно обнаружила в своей руке странный мешочек. И машинально сунула его в рукав.

«Сделай с ним то же, что со своим! Или я тебя убью!» — раздалось где-то на периферии сознания знакомым женским голосом, и ощущение чужого присутствия полностью пропало.

«Жениться не буду!» — рявкнула я в ответ мысленно и получила слабый отклик недоумения и… еще чего-то странного. Но не смогла даже определить, были ли это эмоции «вымогательницы» или мои собственные домыслы.

— А-Лей… — Язык заплетался, я едва нашла в себе силы поймать смертельно перепуганного моим ранением и явно рыдающего брата за руку. — Иди и забери… мою покупку. Нам надо… домой.

Юншен надо мной, слава девяти небесам, не рыдал. Только сосредоточенно сопел, проводя ускоренную диагностику с помощью ци. Вот он выпрямился, подхватывая меня на руки, и облегченно вздохнул:

— Царапина на боку, небольшая, хотя и глубокая. Яда нет. Как ты сама себя чувствуешь? Что вообще случилось? Тебя задело повозкой? Или нападение? — Юншен буквально впился в мое лицо взглядом. — Что ты почувствовала? Что это было?! Я видел что-то странное. Или нет?!

Я хотела бы ему сказать… много чего. Но язык не слушался, как и все остальное тело. Никогда раньше мне так явно не совали пику под ребро, к этому стрессу я оказалась не готова. Адреналин, позволявший ругаться со смертельной опасностью, потихоньку начинал спадать, и меня затрясло.

— Домой, — коротко приказал муж, оценив мое состояние. И прожег взглядом змея-телохранителя, отчего Шенсан стал казаться даже меньше ростом, словно от чувства вины ужался в размерах. Еще бы, не уберег хозяйку, и вообще.

Ну здрасьте… а сам-то Юншен куда смотрел? Никто из них не почуял пустоту, значит, ее и нельзя было почувствовать! Нечего тут разборки устраивать, наказывая невиновных.

— Сам… такой, — еле выдавила я сквозь стучавшие в ознобе зубы. — Покупку… не забудьте.

— Здесь. — Хмурый и собранный как никогда А-Лей, на лице которого уже и следа не было от слез, возник из толпы, неся на плече ту самую «покупку». Небожитель висел на нем словно куль, потому что братец забрал его с помоста без лишних разговоров и прямо так, не развязывая гадской веревочки, дешевой подделки под настоящее вервие бессмертных. В упаковке притащил, заодно протягивая мне уже знакомую шкатулку из темного дерева со свитком. — Я донесу до повозки. Янли, купчую я взял. Сама потом распишешься, тогда она в силу вступит.

Неясное предчувствие заставило меня дернуться в руках мужа и выдавить:

— Сейчас. Дай мне… быстрее.

Руки тряслись, и мне пришлось сначала подышать, успокаивая нервы, потом сосредоточиться и буквально по миллиметру, контролируя движения пальцев, нарисовать на бумаге три иероглифа — мою подпись.

Как ни странно, получилось даже лучше, чем я обычно пишу. Чернила засветились на мгновение, и в ответ на это едва слышно что-то простонала «покупка» на плече А-Лея. Рабское клеймо запечатлелось на меня как на первую хозяйку.

Уф-ф-ф…

— Стойте! — Мы уже почти выбрались из толчеи, когда нас настиг этот крик. — Подождите! Госпожа, подождите!

Нас догонял высокий господин, одетый богато, если не сказать роскошно. Лиловое шелковое ханьфу было прошито золотыми нитями. Его красивое надменное лицо отчего-то было красным, словно молодой мужчина долго бежал или на что-то сильно разозлился. Свита за его спиной толпилась внушительная, человек десять, и все были одеты одинаково, будто в единую форму. Тоже недешевую на вид.

— Госпожа, вы должны уступить мне этого человека, — безапелляционно заявил молодой чиновник. — Я купил бы его, если бы не досадное недоразумение, не позволившее мне назвать свою цену.

— Простите, — голос Юншена мог заморозить целую стаю пингвинов вместе с их родным кусочком Антарктиды, — моя жена ничего не продает.

— Госпожа, вы ведь даже не успели оформить купчую, ваш слуга просто забрал… Я дам вам за беспокойство тысячу лян серебром, и вы просто уступите мне этого человека вместе с купчей. — Конечно, мужчина был достаточно вежлив. Особенно для своего статуса. Но сейчас мне было не до расшаркиваний. — Я могу оспорить сделку, пока она не закреплена. Это по закону! Но я согласен компенсировать вам неудобство.

— Вы ошибаетесь. — Кажется, на руках у мужа мне все же удалось отдышаться. — Я уже все оформила как положено, и этот раб мой. Сделка совершена и обратного хода не имеет. Простите, господин, но я действительно никого не продаю.

Красивое лицо на миг исказилось такой гримасой, что мне стало не по себе. А потом наш преследователь что-то прошипел одному из своих… телохранителей, наверное?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍