дворе. Кажется, дома никого, а значит я могу успеть скрыть свой позор, который останется секретом моим, бродячего кота и случайных прохожих. С кем-нибудь из них случалось что-нибудь подобное? Или это только мне так везёт?

С этими мыслями пробираюсь в свою комнату и бросаю грязные книги на пол, который придётся помыть после. Уже и приняла душ, и переоделась в чистое и сухое, а в доме по-прежнему тишина, и слышно лишь эхо моих шагов да злое дыхание, частое от усердия — ползать по полу с тряпкой это вам не шутки!

— Что ты делаешь? — а это голос мамы, напугавший не хуже недавней машины. Она стоит в дверном проёме, с идеальной укладкой, в идеальном офисном костюме. Я точно её дочь?

— Ничего, — пожимаю плечами, сидя на корточках с половой тряпкой в руках. — Живу обычной жизнью неудачницы.

— Что случилось, Ульян?

Она слегка улыбается, как бы умиляясь мне или пытаясь выразить сочувствие, но это меня только ещё больше злит.

— Не смейся надо мной! — ворчу, прямо как бабушка Лизы, когда булочки у неё вдруг получились не такими пышными и ароматными, как задумывались. Хотя ни я не Лиза никогда разницы не видели — вкусно же в любом случае. Даже шутим часто в качестве комплимента пожилой женщине, что ходим к ней в гости только ради выпечки.

— Разве я смеюсь? Я знаю, что такое семнадцать лет…

— А я не знаю, что такое нормально! Почему у меня ничего не получается? Всё валится из рук, пачкается, теряется, ломается и рвётся! Я что какая-то злая шутка природы?

Мне не нравится моё собственное нытьё сегодня, но и остановиться не могу — накипело, как говорится. Еле отстирала пуховик, теперь нужно думать, что с книгами делать и как починить рюкзак. А ведь это ещё без учёта необходимости сделать домашку на завтра и помочь маме в приготовлении ужина.

— Не говори ерунды, — мама садится рядом со мной на корточки, и теперь мы похожи на двух воробьёв на ветке дерева. — У тебя просто был неудачный день. Так бывает.

— И у тебя?

Что-то я сомневаюсь.

— И у меня.

Ладно. Верю. Я просто накручиваю себя, перенервничала. Мы обнимаемся почти минуту, но в конечном итоге мне становится неловко, и я отстраняюсь. Объятия — занятие для маленьких и пожилых. А взрослым девочкам пора дела делать.

Глаза боятся, руки делают — так там говорится? Рюкзак я починила, домашку небрежно, но сделала. Книги придётся позорно сдавать библиотекарю в обмен на другие такие же. Похоже, штраф неизбежен. Готовка ужина прошла для меня уже на более весёлой ноте, так как я поняла, что мама не сильно злится за книги. После ужина мы, как обычно, идём смотреть телевизор. На экране какая-то дурацкая комедия, и временами даже почти смешная. Мне не очень интересно проводить время таким образом и терпеть такое количество рекламы на экране, но это старая устоявшаяся традиция, в которой я не могу отказать своей маме, боясь её обидеть.

Дождь по окнам уже не бьёт — теперь стёкла греют уличные фонари, которые зажгли совсем недавно. А нас греет клетчатый шерстяной плед да мягкий диван.

— Почему во всех фильмах у главной героини всегда есть красавчик парень, да и сама она всегда умница-красавица, всё может и умеет. И парень молодец, каких не бывает. Вот почему так неправдоподобно снимают? — сама не заметила, как озвучила свои мысли вслух.

— Всё у тебя будет, Ульяш, — мама загадочно улыбается. — Неужели тебе в школе никто не нравится?

— Что-то все парни из моей школы совсем не интересные: разговоры скучные, живут такой же скучной жизнью, как я.

— А тебе какого надо?

И смотрит на меня так, словно у пятилетки спрашивает кем он хочет быть, когда вырастет. Ну и жуть!

— Никакого, — буркнула я.

Зачем вообще завела такой разговор? Сегодня я королева глупых ситуаций. До самого утра теперь буду держать рот на замке. Завтра, надеюсь, проснусь другой Ульяной, более удачливой и нормальной.

Спустя полчаса в гостиной уже совсем стемнело. Телевизор — наш фонарь. Блики от его экрана то освещают лица, то погружают во тьму. Похоже, мама задремала. За окном мелькнула тень, и я дёрнула головой, прислушиваясь в темноте. На пульте отключила звук телевизора, но кроме сопения мамы ничего не слышно. Вглядываюсь в окно, но ничего за ним не происходило кроме недавней игры моего воображения. Куда же оно меня покидает, когда я в нём так нуждаюсь на уроках литературы, пытаясь писать сочинения круче, чем у Тейлор, нашей королевы класса?

Ну, теперь всё. С меня на сегодня достаточно. Глубоко зеваю в ладонь и утираю выступившие слёзы в уголках глаз. Пора заканчивать понедельник.

Глава 2, в которой Лиза тревожится

Ульяна

"Причинами модификаций являются факторы среды. Они имеют приспособительное значение в жизни организма". Эта подсказка на клочке бумаги, переданной мне от Лизы, больше не нужна, и я ее быстро сминаю в руке. Громкий звонок зовёт учеников на перерыв — урок биологии окончен. Самая злая учительница в мире в течение всего занятия поглядывала на меня пока я пыталась невозмутимо писать тест. Виной ли тому мои незнания или испорченные вчерашним днём книги… А может всё сразу. Причины я в любом случае не знаю, да и всё равно мне, что она на меня смотрит. Модификационная разновидность, модификационная изменчивость… Закрепляются ли модификации в генотипе в первом поколении, а может через много поколений? А, может, эти дурацкие модификации проявляются только в фенотипе или вообще, ох, ужас какой, являются неадекватными приспособлениями к условиям среды? Да пошло оно всё, Ольга Евгеньевна!

Она совсем недавно в нашей школе — впервые мы её увидели месяц назад, ещё в конце января. Тогда она своими колючими, проникающими до самой глубины души глазами просканировала каждого из нас, спрашивая имя и делая какие-то свои пометки в новенькой тетради, купленной в канцелярском магазинчике напротив школы за десять минут до начала урока.

У меня же ведь паранойя с недавних пор. Мне чудится, что на меня она смотрит злее всего. Может быть мне даже страшно?

Другие в классе тоже не остались равнодушны к новой учительнице. Мы думаем, Ольга Евгеньевна немного не в себе: на прошлой неделе она отчитывала за невыполненное домашнее задание Лёшку Рыбкина, нашего главного прогульщика, а после гневной тирады вдруг с чего-то сказала о непозволительности такого поведения в стенах академии. Весь класс переглянулся, похихикал, а кто-то даже осмелился как можно незаметней покрутить пальцем