ветеринарию в Дареме и, да, он специализировался… Хватит смеяться, черт возьми! Еще он — редактор журнала.

— Пожалуйста, скажи мне, что он про овец.

— Да, так и есть. «Овцевдство», — сказала Робин, — и, прежде чем ты спросишь — нет, у них нет раздела с фото «Овцы наших читателей».

На этот раз взрыв хохота Страйка услышал весь бар.

— Потише, — улыбнулась Робин, понимая при этом, что все на них смотрят. — Мы же не хотим, чтобы нам закрыли вход в еще один бар в Лондоне.

— Нам ведь не запретили посещать «Американский Бар», правда?

Воспоминания Страйка о последствиях попытки ударить подозреваемого в отеле «Стаффорд» были смутными, но не потому, что он был пьян, а из-за собственной слепой ярости.

— Может прямо и нет, но рискни вернуться туда и посмотри, какой будет прием, — сказала Робин, выуживая одну из последних оливок с тарелки, принесенную с первым коктейлем. Страйк уже в одиночку прикончил чипсы.

— Отец Шарлотты держал овец, — вдруг сказал Страйк, и Робин ощутила легкую вспышку интереса, которая всегда возникала при упоминании его бывшей невесты, что, впрочем, бывало редко.

— Правда?

— Да, на Арране, — сказал Страйк. — Он жил там со своей третьей женой в огромном доме. Занимался фермерством в виде хобби, представь. Вероятно, чтобы скрывать налоги. Это были злобные засранцы — в смысле, овцы — не помню название породы. Черные с белым. Огромные рога, желтые глаза.

— Похоже на «Джейкобс», — уточнила Робин и, отвечая на ухмылку Страйка, добавила: — Я выросла с огромными стопками «Овцеводства» рядом с туалетом — естественно я разбираюсь в породах… На что похож Арран?

Но на самом деле ей хотелось спросить: «Какой была семья Шарлотты?»

— Красиво, насколько я помню, но я был в доме только один раз. Не получил повторного приглашения. Отец Шарлотты ненавидел меня.

— Почему?

Прежде чем ответить, Страйк допил свой коктейль.

— Ну, было несколько причин, но я думаю, главная заключалась в том, что его жена пыталась меня соблазнить.

Робин охнула несколько громче, чем намеревалась.

— Ну да. Мне было около двадцати двух, двадцати трех. А ей не меньше сорока. Довольно красивая, если тебе нравятся тощие, как будто сидят на кокаине.

— Как — что…?

Мы ездили в Арран на выходные. Шахерезада — мачеха — и отец Шарлотты очень любили выпить. Да что говорить — у половиныих семьи были проблемы с наркотиками, у всех сводных сестер и братьев.

Мы вчетвером сидели и выпивали после ужина. Я не слишком впечатлил ее отца, похоже он надеялся на кого-то с более голубой кровью. Нас с Шарлоттой поселили в раздельных спальнях на разных этажах. Поднявшись в свою мансарду около двух ночи, я разделся и пьяный упал в постель, выключил свет, но через пару минут дверь открылась. Конечно, я подумал, что это Шарлотта. В комнате было темно хоть глаз выколи. Я пододвинулся, она скользнула ко мне…

Осознав, что сидит, открыв рот, Робин его прикрыла.

— …совершенно голая. Все равно не встал — во мне была почти бутылка виски. Она… эээ… дотронулась до меня — если ты понимаешь, о чем я…

Робин прикрыла рот ладонью.

— … мы поцеловались, и только когда она прошептала мне в ухо, что заметила, как я пялюсь на ее сиськи, пока она занималась камином, я понял, что нахожусь в постели с хозяйкой дома. Не то чтобы это было важно, но я не смотрел: я готовился ее ловить. Она так набралась, что когда подбрасывала полено в огонь, я подумал, она туда свалится.

— И что ты сделал? — сквозь пальцы спросила Робин.

— Вылетел из постели, как будто у меняфейерверк в заднице , — сказал Страйк, и Робин снова рассмеялась, — ударился об умывальник, опрокинул его и разбил какой-то гигантский викторианский кувшин. Она только хихикнула. У меня сложилось впечатление, что она даже подумала, будто я вернусь к ней в постель, отойдя от шока. Я пытался найти свои боксеры в темноте, когда настоящая Шарлотта открыла дверь.

— О, господи.

— Да, она не очень-то обрадовалась, увидев меня и свою мачеху голыми в одной спальне, — сказал Страйк. — Это была своего рода жеребьевка: кого из нас она убьет первым. Крики разбудили сэра Энтони. Он бросился наверх в своем парчовом халате, но был так разъярен, что не завязал его как следует. Он включил свет и стоял с тростью в руках, не понимая, что его член болтается снаружи, пока жена не сообщила ему об этом.

— Энтони, мы видим Джонни Винкля.

Теперь Робин рассмеялась так сильно, что Страйку пришлось подождать, пока она возьмет себя в руки, прежде чем продолжить рассказ. В баре недалеко от их столика седовласый мужчина наблюдал за Робин с легкой ухмылкой на лице.

— И что дальше? — задыхаясь, спросила Робин, вытирая глаза салфеткой, которую принесли вместе с коктейлем.

— Насколько я помню, Шахерезада не стала оправдываться. Мне кажется, она развлекалась от происходящего. Шарлотта бросилась на мачеху, но я смог удержать ее, а сэр Энтони обвинил во всем меня, так как я не запер дверь. Отчасти Шарлотта тоже так думала. Должен признаться, жизнь с матерью в сквотах не подготовила меня к тому, чего можно ждать от аристократии. И, скажу тебе, люди в ночлежках ведут себя более воспитанно.

Он поднял руку, показывая улыбающейся официантке, что они готовы обновить заказ, а Робин, у которой от смеха болели ребра, поднялась с кресла.

— В туалет, — задыхаясь, сказала она, и взгляд седовласого мужчины на барном стуле проследил за ней, пока она уходила.

Хотя коктейли были небольшими, они были достаточно крепкими, а Робин, которая большую часть времени проводила в кроссовках, ведя наблюдения, уже отвыкла от каблуков. Ей пришлось крепко держаться за перила, спускаясь по устланной красной ковровой дорожкой лестнице в дамскую комнату, которая оказалась самой роскошной из всех, где Робин когда-либо бывала. Нежно-розовая, как клубничный макарон, с круглыми мраморными раковинами, бархатным диваном и стенами, покрытыми фресками с изображением нимф в озере, усыпанном водяными лилиями.

Посетив уборную, Робин поправила платье и проверила в зеркале тушь, предполагая, что она могла размазаться из-за смеха. Вымыв руки, она снова вспомнила историю, только что рассказанную Страйком. Хотя она и находила ее забавной, но в то же время это ее и пугало. Несмотря на огромное количество человеческих странностей, в том числе сексуальных, с которыми Робин сталкивалась в своей детективной карьере, иногда она чувствовала себя неопытной и наивной по сравнению с другими сверстницами.