Проблема Грэхарда заключалась в том, что всякий раз, когда речь шла об Эсне, он становился беспомощно сомневающимся.

Вот стоило ему только решить: всё, хватит этой ерунды, просто выкраду её! — как начиналось...

Голову его наполнял рой сомнений. А что, если она его возненавидит? А что, если она не смирится и убьёт себя? А что, если она найдёт способ сбежать? А что, если она решит убить его? А что, если она будет несчастна? А что, если?..

Он устало потёр щёки и густую бороду.

Задачка не решалась.

По большей части он просто надеялся, что в один прекрасный день это наваждение закончится так же неожиданно и единомоментно, как началось...

Но годы шли.

И его одержимость, и не думая ослабевать, определённо, мешала ему работать и жить.

Грэхард был умным мужчиной и ответственным правителем. Поначалу стратегия выжидания казалась ему самой мудрой: внезапное чувство подобного рода просто не может быть длительным. Это временная блажь, игра гормонов, психологическая ловушка какая-то... что-то, имеющее временный и недолговечный характер.

Нужно просто стиснуть зубы и переждать — говорил он себе год за годом, а наваждение...

Наваждение только крепло.

Что ж, очевидно, пришло время менять стратегию. Раз за семь лет эта блажь не выветрилась... имеет смысл предположить, что это не блажь, и действовать соответственно.

Благо, он уже второй год вдовствовал, и ничто не мешало ему поступить тем самым логичным образом, которым поступает каждый мужчина, избравший себе пару.

...назавтра он повелел вызвать во дворец старшего Кьеринов — свататься к его дочери.

—Эсни, солнечная госпожа моя, у меня есть к тебе важный разговор.

Отец — крепкий и представительный на вид мужчина за пятьдесят — выглядел немного грустным, несмотря на ласковые слова, и Эсна сразу заподозрила неладное.

С лёгкой улыбкой устроившись на небольшом диванчике, она смиренно сложила руки на коленях и с лукавым смешком ответствовала:

—Внимаю вам со всей серьёзностью, грозовой адмирал!

В Ньоне в ходу было давать друг другу звучные прозвища и использовать их наравне с именами. Эсну с детства прозвали солнечной госпожой — за непривычный ньонскому глазу цвет волос. Отец же её, конечно, хвастал прозвищем куда как более мужественным — сперва враги, а после и друзья стали называть его с уважением грозовым адмиралом, за несомненные удачи в морских боях.

Иногда Эсне казалось, что внешне милый обычай несколько несправедлив. Женщин он всегда наделял прозваниями декоративными. Например, покойная матушка звалась нежной смешинкой, а верткая золовка — горным ветерком. Мужчины же, напротив, получали какие-то звучные и солидные звания: господин кинжалов, заклинатель волны, повелитель молота. Впрочем, наверно, «заклинательница иглы» и впрямь звучало бы скорее насмешливо, чем гордо? Так что да, быть ей солнечной госпожой до скончания времён, и нужно просто с этим смириться.

Меж тем, отец улыбался в усы как-то совсем уж грустно, и ощущение тревоги невольно прокралось в сердце Эсны. Что такого из ряда вон выходящего могло случиться? Война на западе, кажется, почти уже выиграна. О пиратах уже полгода не слыхивали. Из родичей никто не болел...

—Эсни, — какая бы тревога ни снедала отца, голос его был ровен и ласков, — полагаю, пришло твоё время снова выйти замуж, дорогая.

Чего бы Эсна ни ожидала от тревожного вступления — но только не такой внезапной новости. Право, это оказалось столь неожиданно, что она только и смогла, что слегка опустить ресницы, скрывая своё смятение.

Отец начал расхаживать по комнате — что выдавало его неспокойствие — и пояснил:

—Мужем тебе станет мой старый соратник, князь Руэндир. Сотрясающий палубу.

Уточнение было небезосновательным: братьев Руэндиров было трое, и по возрасту Эсне куда как больше подошёл бы младший, а никак не этот самый сотрясающий палубу соратник, и в самом деле — ровесник отца.

У Эсны аж в горле перехватило от волнения; она, конечно, предполагала, что рано или поздно зайдёт речь о том, что ей не мешало бы выйти замуж вновь, но и в кошмарах ей не могло привидится, что отец вздумает отдавать её за мужчину, на двадцать лет её старше!

Вместо того, чтобы возмутиться и воспротивиться столь странному повороту судьбы, Эсна глубоко задумалась. Отец, как ей всегда казалось, не был тираном, и столь нелепое решение весьма выбивалось из их тёплых родственных отношений. Он не стал бы так поступать из пустой блажи; значит, у него есть веская причина.

Наклонив голову — светлые пряди на миг блеснули золотом в солнечных лучах — Эсна устремила на князя взгляд спокойный и вопрошающий.

Тот, запустив руку в бороду, вздохнул и присел с нею рядом на обитый бирюзовым бархатом диванчик.

—Эсни, — пояснил он, — у тебя будет «жасминовая беседка». И выберешь ты князя Руэндира.

Сегодняшний день, определённо, оказался богат на потрясения!

Эсна поражённо выдохнула.

«Жасминовая беседка»! Какая ньонская девушка не мечтает о таком сватовстве?

Обычно судьбу девицы устраивали её родители. Однако в редких случаях — чаще всего, если речь шла о принцессах, — девушке предоставляли право выбора. Это случалось, если на руку невесты претендовало несколько женихов. Если у родителей счастливицы не было причин отдать предпочтение одному из них, то устраивали красивый и торжественный обряд ухаживаний. «Жасминовой беседкой» его назвали за то, что каждому жениху полагалось полчаса наедине с невестой — конечно, чтобы избежать каких-то нескромных ситуаций, свидания эти устраивали в беседке, за которой издалека наблюдали родичи. Коротким свиданием дело не ограничивалось — кроме этого, невеста и женихи обменивались подарками, а для некоторых принцесс даже устраивали настоящие турниры!

Редко, но прибегали к этой традиции не только в семье владыки, но и в среде больших князей. Кьерины, конечно, к таким относились, и Эсне даже попадались в хрониках истории такого рода — одна из её прабабушек, например, именно так избрала себе супруга. Но отец вроде не питал пристрастия к такой демонстративности в вопросах устроения своих дочерей?

К тому же, это ужасно странно: заявить, что он устроит ей настоящую «жасминовую беседку» — и тут же огорошить, что выбрать ей придётся конкретного жениха!

Нахмурившись, Эсна постаралась рассудить, зачем отцу мог понадобиться столь странный спектакль, на кону в котором стояла её судьба.

—Позволено ли мне будет узнать имена других женихов, грозовой адмирал? — тихо уточнила она, пытаясь выяснить больше подробностей.

—Князь Дрангол, скалистый генерал, — охотно назвал ещё одного своего соратника отец, после чего с явным недовольством добавил: — И Раннид.