Главный редактор сказал:

— Я помню, как прекрасно вы проявили себя во время конкурса «Журналистский трофей». В то время я был ещё неопытным репортёром и большим вашим поклонником.

По возрасту и манере поведения редактора Квиллер узнал в нем представителя нового поколения репортёров — людей, которые слишком хорошо знают, чего хотят, и к изданию газеты относятся скорее как к точной науке, а не как к творчеству, Квиллер же привык работать с редакторами другого типа — допотопными крестоносцами.

— Имея за плечами такое богатое прошлое, — сказал редактор, — вы, возможно, будете разочарованы, ведь место в нашем отделе — это всё, что мы можем сейчас предложить. Соглашайтесь, а там, может, подвернётся что-нибудь получше.

— Значит, я могу поработать здесь, пока не подвернётся что-нибудь получше? — спросил Квиллер, глядя собеседнику прямо в глаза. У Квиллера уже был унизительный опыт подобного рода. Сейчас задача заключалась в том, чтобы найти верный тон и расположить к себе редактора.

— Само собой разумеется. Как у вас дела?

— Пока всё хорошо. Самое главное для меня — вернуться в газету. Я часто злоупотреблял хорошим отношением к себе, пока не поумнел. Вот почему я хотел прийти сюда. Незнакомый город, полная жизни газета — новый стимул. Я думаю, что справлюсь.

— Безусловно! — отозвался редактор. — И вот какую работу я имел в виду. Нам необходим сотрудник, пишущий об искусстве.

— Статьи об искусстве! — Квиллер вздрогнул и мысленно представил себе заголовок: Ветеран-криминалист на вернисаже.

— Вы смыслите что-нибудь в искусстве? Квиллер честно ответил:

— Я не отличу Венеру Милосскую от статуи Свободы,

— Это как раз то, что нам нужно. Чем меньше вы знаете, тем более свежей и оригинальной будет ваша точка зрения. В нашем городе искусство сейчас переживает подъем, и нам необходимо освещать как можно больше событий. Наш критик пишет заметки об искусстве дважды в неделю, но нам нужен ещё один опытный корреспондент, который бы выискивал различные истории о самих художниках. Тут материала хоть пруд пруди. В наши дни, как вы, возможно, знаете, художников развелось больше, чем кошек и собак.

Квиллер разгладил усы костяшками пальцев. Редактор благодушно продолжал:

— Темы для заметок выбирайте по собственному усмотрению, а полученные материалы будете отдавать ответственному секретарю. Мы хотим, чтобы вы окунулись в жизнь художников, чаще встречались с ними, заводили полезные для газеты знакомства.

Квиллер мысленно представил очередной заголовок: Журналист среди богемы. Но ему нужна была работа. Нужда боролась с совестью.

— Ну, — сказал он, — я не знаю.

— Это приятная, чистая, знакомая вам работа. Вы будете для разнообразия встречаться с приличными людьми. Вы, должно быть, уже пресыщены общением с бродягами и нищими.

Вздрагивающие усы Квиллера как бы говорили: «Какого—чёрта—нужна—такая—приятная—чистая—привычная—работа?» Однако их владелец сохранял дипломатическое спокойствие.

Тут редактор взглянул на часы и встал:

— Почему бы вам не подняться наверх и не обсудить всё это с Арчи Райкером?

— Арчи Райкер? Что он здесь делает?

— Он ответственный секретарь. Вы знаете его?

— Много лет назад мы вместе работали в Чикаго.

— Отлично! Он разъяснит вам все подробности. Ну, я надеюсь, вы решитесь работать в нашей газете,

На прощание редактор протянул руку и поощрительно улыбнулся.

Квиллер опять прошёл через отдел городских новостей — мимо рядов белых рубашек, голов, склоненных в задумчивости над пишущими машинками, мимо неизменной девушки—секретарши. Она была единственным человеком, бросившим на него любопытствующий взгляд, и Квиллер сразу продемонстрировал свои полные шесть футов два дюйма, втянул в живот лишние десять фунтов, которые давили на пряжку ремня, и провел рукой по волосам, пытаясь привести их в порядок. Он гордился своими волосами — на три черных приходился только один седой, как и в усах.

Он нашёл Арчи Райкера восседающим в комнате, заставленной письменными столами, пишущими машинками и телефонами, — всё окрашено в цвет зелёного горошка.

— Забавно, не правда ли? — извиняющимся тоном произнес Арчи. — Считается, что этот цвет благотворно влияет на глаза. Сейчас все очень изнежены. Что касается меня, то я этих штучек не люблю.

Отдел публицистики был выделен из отдела городских новостей без всякой необходимости. Спокойствие и безмятежность стояли в воздухе подобно туману. Все сидящие в отделе казались лет на десять старше, чем сотрудники из отдела городских новостей, да и сам Арчи пополнел и полысел со времени их последней встречи.

— Джим, я очень рад тебя видеть, — сказал он. — Что, наборщики всё ещё перевирают твою фамилию?

— Да, никак не усвоят, что я не Киллер, а Квиллер — добрая шотландская фамилия.

— Я смотрю, ты до сих пор не избавился от своих пышных усов?

— Это моя единственная память о войне. — Квиллер аккуратно пригладил их рукой.

— А как твоя жена, Джим?

— Ты имеешь в виду мою бывшую жену?

— О, я не знал, извини.

— Ладно, не будем об этом… Так что это за работу вы мне предлагаете?

— Для тебя — пустяковое дело. Ты успеешь сделать воскресную заметку, если начнешь работать сегодня.

— Я ещё не решил, что берусь.

— Ты согласишься, — сказал Арчи. — Эта работа как раз для тебя.

— Ты имеешь в виду то, что обо мне говорят в последнее время?

— А ты не будь слишком разборчивым. Плюнь на всё и спокойно работай.

Квиллер тщательно приглаживал усы.

— Я могу попытаться. Нужно оформиться официально?

— Как хочешь.

— Будут какие-нибудь указания?

— Да. — Арчи Райкер достал лист розовой бумаги из хитроумного скоросшивателя. — Что тебе сказал босс?

— Ничего не сказал, — ответил Квиллер. — Кроме того, что он хочет иметь материал о художниках — материал, вызывающий у читателей интерес.

— Да, он прислал предложение—напоминание о том, чтобы мы собрали материал об одном парне, Кэле Галопее.

— Ну и что?

— Босс обычно использует цветовой код. Голубая бумага обозначает, что информация предназначается для личного пользования. Жёлтая — случайные, эпизодические советы. А эта, розовая, означает, работай, парень, работай, и побыстрее.

— И что такого срочного с этим Кэлом Галопеем?

— Ситуация складывается таким образом, что тебе лучше не знать подоплеку. Просто сходи к этому Галопею с холодной головой, познакомься лично и напиши что-нибудь интересное. Ты же знаешь все эти штуки, не мне тебя учить.