Раздался свисток, и хоккеисты снова в игре. Шайбу перехватывает один из «Лисов». Напряженная ситуация… и свисток арбитра. Арбитр поднимает скрещенные руки, что означает буллит – штрафной бросок.

Все знают, что никто у «Медведей» не берет буллиты так, как Бакин.

– Становись в рамку! – командует ему Жарский.

– Только не засни, – вполголоса добавляет ехидный Романенко.

Но Семен уже его не слышит.

Он снова на льду. Один на один с противником. «Лис» смотрит на него сквозь прорези маски, и Бакину видится в его глазах насмешка. Впрочем, наверняка это только кажется…

«Лис» разбегается и…

Шайба отбита.

Семен смотрит на трибуну, где сидит отец. Тот что-то кричит, неразличимое в гуле стадиона, комкает облезлую кроличью шапку и машет руками.

Хоть маленькая, но все-таки победа, а пока приходится возвращаться на скамейку запасных, чтобы освободить место основному вратарю. Бакин свое дело сделал, Бакин свободен…

Вскоре на скамейку штрафников на другой стороне площадки садится Андрей Кисляк, удаленный с поля за столкновение с игроком «Лисов» при вбрасывании. Вытирая пот со лба, он умудряется подмигнуть товарищам и послать воздушный поцелуй куда-то в сторону группы поддержки, где трясут своими синими помпонами фигуристые чирлидерши. Кислый не кажется расстроенным, он вообще не привык расстраиваться по пустякам.

А ситуация на льду становится все хуже и хуже. Вот уже в воротах «Медведей» третья шайба, а бесстрастный голос судьи объявляет о том, что гол забил игрок команды «Лисы». И почти сразу же за этим – четвертый гол.

Четыре-два. Опять проиграли, а ведь, казалось бы, «Лисы» – не самая сильная команда.

* * *

В раздевалку ребята вернулись хмурые и злые.

– Кому продули! Позор! – Миша Пономарев тяжело опустился на скамейку и принялся снимать экипировку. – Нас теперь в следующий раз с детсадовской группой поставят играть!

– Все потому, что каждый гол забить хочет, – поддержал его капитан Егор Щукин. – Типа славу заработать, а в защите играть некому.

Егор был бледен и явно подавлен поражением.

– Каков капитан, такова и команда, – откликнулся кто-то в углу.

– Что?! – Щукин подозрительно оглядел ребят.

Его родной брат Дима насвистывал и глядел в потолок так многозначительно, что Егор сдвинул брови и направился к нему.

– Шухер! – дверь раздевалки приоткрылась, и в проеме появилось румяное лицо Бакина. – Дед идет!

Жарский, вошедший в раздевалку сразу за Бакиным, был красен, как хорошо отваренный рак. Седые короткие волосы топорщились в немом возмущении.

– Что это за дела?! – прошептал Кисляк сидевшему рядом Димке Щукину.

– Что это за дела?! – продублировал громко первый тренер.

– Шестое поражение за сезон, – продолжил так же шепотом Кисляк.

– Шестое поражение за сезон! – тренер окинул ребят гневным взглядом, не понимая, почему Щукин-младший хихикает.

– Это уже ни в какие ворота… – подал следующую реплику Кисляк.

– Слили подчистую! – произнес тренер.

– Не угадал, – Кислый развел руками. – Наш Дед такой непредсказуемый!..

Тут уж несколько ребят, сидевших поблизости от командного остряка, с готовностью прыснули.

– Ах так! Вам смешно, значит? – Жарский покраснел еще сильнее. – Ну что же, продолжайте в том же духе. Тренер вам не нужен, вы сами умные, вот и прощайте. Мне этот срам вот уже где сидит! – он выразительно провел рукой по шее. – Больше вы меня здесь не увидите!

– Сейчас лопнет, – прошипел Кисляк.

На этот раз тренер его услышал, потому что бросил на шутника колючий, пронизывающий взгляд, но, не сказав больше ни слова, вышел, хлопнув дверью.

– Он что, серьезно?! – Егор Щукин, позабыв о своих обидах, поднялся со скамьи.

– Да ладно, не принимай всерьез! – засмеялся Дима. – Будто он в первый раз уходит. Кому он еще нужен. Вернется как миленький. И все будет по-прежнему.

– И мы по-прежнему будем проигрывать… – мрачно закончил его брат.

В раздевалке воцарилась тишина.

Всем вдруг стало как-то неловко, и было непонятно, из-за чего – то ли из-за позорного проигрыша, то ли из-за Деда, то ли из-за невольно вырвавшихся слов…

Лучше уж промолчать и, уйдя в душ, подставить лицо под струю воды, забыв обо всем, слушать, как она плещет об пол, смывая с тебя пот, усталость… все то плохое, что было сегодня. И тогда можно будет подумать, что капитан неправ и завтра обязательно станет лучше…

Саша Костров так и сделал. Думать о плохом ему вовсе не хотелось, и так настроение опустилось ниже минусовой отметки. Выйдя из душа, он быстро оделся, натянул куртку, обернул вокруг шеи шарф и, бросив нейтральное: «Пока», покинул раздевалку.

На улице было холодно. Серое январское небо хмурилось, словно и оно было разочаровано поражением «Медведей».

А на ступенях ледового комплекса стояла девушка.

Темноволосая, с чудесными карими глазами, в которых, несмотря на хмурую погоду, затаились солнечные лучики.

– Простите… – девушка взглянула прямо на него, и Саша с удивлением ощутил толчок, словно земля дрогнула у него под ногами.

– Да? – Он остановился, глядя, как студеный ветер играет с выбившейся из-под шапочки прядкой блестящих волос, в которых словно бы тоже запуталось солнце.

– Вы из «Медведей», так? Они сегодня опять проиграли?.. – спросила девушка.

Костров сглотнул. В горле стало неприятно-горько.

– Нет, я сантехник, мимо проходил, – буркнул он, не успев даже подумать, зачем грубит. В выразительных глазах незнакомки появилось такое явное разочарование, что Сашка почувствовал себя последним подонком и законченным хамом. – Простите, – торопливо сказал он, – неудачный день. Да, я из «Медведей». А вы на какой предмет интересуетесь?

– Мне нужен Андрей Кисляк. Он еще здесь?

Вот теперь был разочарован уже он. Кислый нравится девушкам. Они любят бойких, слегка хамоватых и внешне уверенных в себе, так называемых плохих мальчиков. Просто-таки тренд сезона. Но было как-то особенно больно, что эта милая незнакомка повелась на тренд и готова влиться в стройные ряды девиц, бегающих за прокурорским сыном. Особенно больно и… неприятно.

– Вроде был, – отведя взгляд, ответил Костров.

– Позовите его, пожалуйста.

– Я…

Он хотел отказаться, но вдруг случайно взглянул в ее глаза и не смог этого сделать, и, как дурак, молча развернулся и пошел обратно.

Кисляк еще мылся, с удовольствием отфыркиваясь, как морж.

– Эй, Кислый! – окликнул его Костров. – Тебя там девушка заждалась.