постоянно шушукающихся возле её постели близких, которые с лёгкостью улавливали её чуткие уши, мозг встраивал в сновидения, раздаривал эти реплики разным фантастическим персонажам. Единственное время, когда Мария Ивановна могла выстроить какие-то логические цепочки из высказываний находящихся рядом близких людей, были минуты реального ощущения себя в комнате, на кровати. Но как только она понимала, кто и о чём говорит у неё над ухом, мозг тут же уносил её в страну грёз.

Это ей совсем не нравилось, и она пыталась бороться. До того сильными и энергичными были её попытки взять бразды правления над собственными сознанием и мыслями в свои руки, что мозг сдался не через месяц, как он и планировал, как и получилось бы у всех других людей, а уже на третий день. На третий день Мария Ивановна уже сама решала, стоит ли ей погрузиться в прекрасные грёзы или лучше остаться здесь в комнате и слушать всё, что происходит. Её воля диктовала. Когда в комнате никого не было, она погружалась в мягкую перину сказочных снов. Когда кто-то заходил в комнату и начинал шептаться, и она видела, что персонажи сновидений стали вести себя по-другому, говорить какие-то странные фразы - взятые мозгом из реального мира, - она тут же возвращалась из волшебных приключений, чтобы послушать.

Полный контроль над сознанием к концу третьего дня она вернула. Но физическое тело всё так же отказывалось слушаться. Она не могла шевелить конечностями, губами, языком. Открыть глаза представлялось каким-то неудобным, неестественным действием, для которого у неё не было нужных рычагов и механизмов.

«Но я жива! – думала она. – Я живее всех этих врачей, которые подходят ко мне и умничают. ««Не знаем, сколько ей ещё быть в таком состоянии», «В любом случае она будет очень слабой, даже после того, как придёт в себя» - передразнила она их мысленно»». Да вы за всю свою жизнь столько энергии не ощущаете, сколько ощущаю я, даже сейчас, даже «в таком состоянии»».

*****

Мария Ивановна поняла, что родные не согласились отдать её врачам. Необходимое оборудование было доставлено к ней в комнату и подключено. Все знали, что она терпеть не могла больницы, и никто не хотел брать на себя ответственность за отправку её туда.

Когда врачи стали убеждать её семью в необходимости перевозки, муж Игорь, сыновья Алексей и Александр, дочери Надежда и Анастасия стали совещаться. В ходе этого совещания выяснилось, что грозного вопроса Марии Ивановны после пробуждения: «Кто упрятал меня в больничку?» они все боятся примерно одинаково сильно. Можно было рассеять гнев на пятерых… Но даже одной пятой этого урагана никто из них не хотел ощущать.

В общем, семья заслужила одобрительную улыбку Марии Ивановны. Мысленную – физически улыбаться она ещё не могла.

*****

На пятый день Игорю позвонили на сотовый, когда он был в комнате жены. Чуткие уши Марии Ивановны расслышали, как приятный женский голос произнёс в трубке:

- Привет, милый! Я соскучилась…

- Привет, зачем ты звонишь? – зашептал муж, вскочив со стула. – Я же сказал, что только я могу звонить. Да, в коме. Да кто его знает…

Оставшуюся часть разговора Мария не услышала – Игорь вышел за дверь. Но и услышанного хватило, чтобы всё внутри неё загорелось синим пламенем.

«Ах паршивец! Так значит! – ядерные взрывы гнева прошли по её сознанию. – Ну подожди. Дай только прийти в себя. Я тебя и твою цацу в бараний рог скручу».

Ревность заставила её сердце биться сильнее. Она давно уже не любила своего мужа – он был просто необходимым предметом интерьера для неё. Но мысль о том, что кто-то берёт этот предмет интерьера у неё за спиной и пользуется им обожгла всю её сущность.

Ревность ещё раз показала ей, что она живее всех живых. Она ревновала и чувствовала ущемление своих прав собственницы в своём нынешнем «больном» состоянии сильнее, чем многие крепкие и здоровые люди.

Не сила ли чувств является показателем уровня жизни в человеке? Не тот ли кто сильнее любит, ненавидит, переживает, радуется, горюет - более «живой»? Когда говорят о человеке, что в нём много «жизни», не подразумевают ли – осознанно или подсознательно, - то, что в нём много сильных чувств и страстей? Или не много, но уж очень сильных?

Услышанное всколыхнуло не только ревность в нашей героине. Целый коктейль чувств заиграл яркими красками. Обида, гнев из-за предательства, злость на наглую «цацу», определённо знающую не только о том, что она «крутит шашни» с женатым, но и скорее всего даже о том, с чьим именно мужем она это делает.

Нестерпимое желание поскорее встать на ноги, «очнуться» ещё сильнее загорелось в Марии Ивановне.

*****

На седьмой день услышанное другого порядка разогрело чувства нашей выздоравливающей.

Надежда – старшая из двух дочек, - сидела возле кровати матери, когда кто-то позвонил ей на сотовый.

- Привет… Да ты что? – радостно крикнула она в трубку. – Вот это новость! Супер!

Разговор, насыщенный восклицаниями, уточнениями и сомнениями, продолжался ещё несколько минут.

- Кто бы мог подумать! Пулитцеровская премия! – восторженно заявила Надежда, когда наконец убрала сотку в сумочку. – Мам! Я сделала это! Как бы я хотела, чтобы ты меня сейчас слышала!

Мама слышала. Слышала и радовалась. Чувство гордости за своего ребёнка, торжество переполняли её. Ещё бы! Одна из главных литературных премий мира досталась её дочери.

Мария Ивановна знала, как долго Надежда шла к этому, сколько было разочарований, издательских отказов. ЛитРес Самиздат сильно помог