в кучу, они притихли, слушая звук, исходящий от странного существа, издающего опасные, совсем нелесные запахи. Вдруг у Сергея холодок пробежал по спине и чувство опасности заставило его резко обернуться. Из-за ствола старой берёзы, на него стальным взглядом смотрела волчица. Левое ухо у неё было отстреляно, и по голове стекала струйка крови, но судя по запёкшимся пятнам на шерсти, уже не такая сильная как в начале.

Сергей встал, машинально подняв ружьё. Волчица отступила назад за ствол дерева.

— Да ты мать, умная, — прошептал он, немного успокаиваясь. — Да и рана у тебя, как я погляжу, пустяковая. Ладно — ладно. — Сказал он, опуская ружьё, — забирай своё потомство, да перепрячь понадёжнее.

Потом пятясь назад, стал медленно, без резких движений, отходить к окраине лесочка, не спуская взгляда с хищника. Волчица снова вышла из укрытия и сделала несколько шагов вперед. Потом остановилась и внимательно следила за удаляющимся человеком, словно стараясь его запомнить.

Часть третья. Волки.

Было тихо. Метель закончилась, лишь редкие снежинки кружились кое-где. Сергей, лежал уткнувшись, в чей-то тёплый шерстяной бок и теребил руками грубые космы волос. Ещё не придя в себя полностью, улыбнувшись, подумал:

— Верный! Ты со мной, Верный.

И тут сознание как ножом, полоснула страшная мысль:

— Я же умер! А Верного, несколько лет назад, застрелил пьяный охотник, приняв его за волка.

Но шерсть, настойчиво продолжала щекотать лицо. Окончательно приходя в себя, Сергей открыл глаза, приподнял голову. И тут же застыл, не веря своим глазам. Он лежал рядом с волком. Нет не просто рядом, а в обнимку с ним. Он осторожно осмотрелся. Да не с одним волком. Вокруг него, вернее прикрывая его, лежали припорошенные снегом хищники. Сергей боялся не то что, пошевелиться, боялся дышать.

— Это что же, вы всю ночь, меня грели? — пришла в голову бредовая мысль.

Но тут же, подленький внутренний голосок прошипел: — «Как же, тебя грели, держи карман шире. Они себе завтрак грели».

Услышав, что человек проснулся, звери стали по одному пониматься на ноги, стряхивая с себя снег. Последней поднялась одноухая волчица, которая лежала на его ногах. Волки собрались вокруг неё, мощные, широколобые, скуластые — настоящие хозяева леса.

— Ничего у тебя пацаны то вымахали, — подумал Сергей, узнав старую знакомую.

А волчица, спокойно поглядев на него, развернулась и не спеша побежала в сторону далеко виднеющихся деревьев. Волки, выстроившись цепочкой, поспешили следом за ней. Ошеломленный человек, провожал их глазами, всё ещё боясь пошевелиться и не веря в происходящее.

Нога! Странно, нога уже так не болела и к своему удивлению, он, попытавшись встать, устоял. Потом доковылял до ружья, взял его и опираясь на него, сделал несколько шагов.

— Я могу идти, — радостно подумал он. — Если пояс из собачьей шерсти лечит, то тулуп из волчьей, делает чудеса, — попытался пошутить он.

Осторожно ступая, двинулся в противоположную сторону, от убежавшей стаи. Нужно идти. Идти сколько хватит сил. Наверняка нас уже ищут. Он не помнил, сколько прошёл, но наконец услышал выстрелы, а потом и чьи-то крики. Сквозь слёзы застилающие глаза, увидел спешащих к нему людей.

— Он здесь! Он живой! — услышал он крик, переходящий на визг. Это кричал его двоюродный брат Матвей. И в туже секунду, подлетевший Матвей, со всего размаху, сбил Сергея с ног. И оказавшись сверху, безжалостно трепал за плечи, вдавливая в сугроб, беспомощного брата, продолжая визжать от радости:

— Живой! Живой, чертяга!

— Да слезь ты с него, — возмутились подъехавшие мужики. — Задушишь ведь.

Сергея поставили на ноги. А Матвей, ни как, не желающий успокоиться, то обнимал его, то тыкал кулаками под рёбра.

— Живой брательник, живой!

Сергей стоял глупо улыбаясь и не узнавал своего брата. Обычно угрюмый сдержанный, лишнего слова не скажет, а слезу из него и подавно не вышибешь. А тут радовался как мальчишка, периодически, размазывая слёзы по щекам.

Вот, так живёшь с человеком рядом, а до конца и не знаешь, что он из себя представляет — опять подумал Сергей.

— Живой, братуха, хоть ты живой, — продолжал радоваться он.

— Что значит, хоть я живой? — еле ворочая языком, спросил Сергей.

Матвей, помрачнев, нехотя стал говорить:

— Понимаешь, час назад в овраге Генку, нашли. Свалился он туда, да видать шею свернул, так не приходя в сознание, поди и помер. Всю ночь и пролежал там, снегом засыпанный, еле нашли.

Кто-то из мужиков трижды выстрелил в воздух, подавая сигнал и вдалеке затарахтел мотор, приближающегося снегохода. Когда он подъехал, Сергея, как ребёнка, подхватили на руки и уложили в кузов, плотно закутав в овчинный тулуп.

— На вот, выпей живой водицы, — хлопотал неугомонный Матвей. наливая в стакан спирт.

— Волки! — вдруг крикнул кто-то. На какое-то время все замолчали, глядя вдаль, там, почти у линии горизонта, тёмными точками удалялась волчья стая.

— Ну Серега! Ты везунчик, — восхищенно заговорил Матвей. — Пургу пережил, да ещё и волкам не попался. Хорошо, что они тебя не нашли.

— Хорошо, — проваливаясь в сон, пробормотал он, выпитый спирт сделал своё дело. — Хорошо, что они меня нашли…

Сергей спал, укутанный в тёплый овчинный тулуп. Он не слышал свиста встречного ветра, дребезжащего тарахтения мотора, не чувствовал, как снегоход подпрыгивая на сугробах, толкал его то в один, то в другой борт. Лишь, улыбаясь во сне, теребил жёсткую овчинную шерсть и еле слышно шептал:

— Верный, ты со мной? … Верный! …