Через несколько дней я повел нашу дружину в атаку. Наверное, я убил сотни врагов. Остальные попросту сбежали с поля битвы, увидев, как я швыряю их товарищей через все поле. Даже соратники отшатывались в ужасе, увидев мои черные глаза. Кровь убитых врагов будоражила, мне хотелось ещё как можно больше. В той битве погиб только один наш воин и три сотни врагов. Мне нанесли десятки ран, но все они исчезали через мгновение. Для наших противников это было страшно.

Через месяц мы напали на их главную стоянку, где стоял красивый и богато украшенный шатер Великого хана, старшего среди остальных. Перебив охрану, я схватился с ним самим, сильным и опытным воином. Он не испугался неуязвимого противника и дрался до последнего. Его голову мы повесили над выходом из шатра.

Эта победа оказалась роковой. Другие ханы, узнав о смерти старшего, начали строить планы, как захватить его владения. Наши и соседние земли утонули в крови, пока один из младших ханов не смог убить или переманить на свою сторону всех остальных. Их войско стало огромным. И откуда мне было знать, что хан договорился за моей спиной с нашим князем о том, как они поделят захваченные земли, убив всех соперников. Каждый занялся своим делом: враги резали друг друга, поддаваясь заговорам и интригам, а я убивал людей из своего народа, думая, что они предатели. И вот наконец на холме перед столицей я убил самого сильного и могущественного князя, серьезного соперника моему. Я был верным воином. Мое сердце стало холодным, как лед, мне стало плевать на семью и землю. Я забыл о добре, благородстве и всем, чему меня учили с детства и стал убийцей, жаждущим только крови. Лишь верность князю еще теплилась во мне. Наверное, она осталась со мной, потому была последней перед тем, как меня пронзил кинжал волхва.

Но мой князь сам предал меня. Оказалось, что последним условием хана оказалась моя смерть. Волхвы, которых я убил тогда в святилище, были не последними, князь смог найти других и настроить их против меня. Они согласились помочь, отомстить за своих «братьев» и создали то, что сейчас называют «заклинанием».

На холме перед столицей после того, как я убил соперника нашего князя, воины из дружины обернулись против меня. Мое тело пронзило двенадцать мечей, на лезвие каждого из них были нанесены древние руны. С каждым ударом я чувствовал, как силы меня покидают. Сам князь прочел надо мной заклинание и всадил последний, тринадцатый меч прямо в сердце. Заветные слова сработали: из всех ран хлынула кровь, и клинок выпал из моей ослабевшей руки. Последним усилием подняв взгляд, я встретился взглядом с этим ублюдком. Он улыбался, радуясь своей победе. Этого нельзя было допустить. Наплевав на страшную боль, я выхватил из-за пояса нож и, последним усилием вскочив с колен, всадил клинок ему в глаз. Он точно умер, я видел, как его убогая душонка летела вниз, в глубины ада. И поделом.

Я успел приготовиться встретить вечность в новых смертях, как это уже со мной происходило, но оказалось, что все гораздо сложнее. Я больше не мог умереть. Врата мертвых не пропускали тех, кто хоть раз вышел из них. Я вновь попал к Хозяину, где горел и мерз одновременно, и он предложил сделку: он сделает делает меня демоном на земле, и моей целью будет сеять смерть и поставлять ему души. Он не может вернуть мне тело, лишь дать силу и отправить назад. Я согласился.

И вот я вернулся в мир живых, но как бесплотный дух, прикованный к месту своей смерти. Хозяин того мира не смог мне помочь, хотя силы пообещал немерено. Поняв, что сидеть просто так на холме без толку, я погрузил себя в глубокий сон до лучших времен. Оказалось, что они наступят только через триста лет.

Проснуться меня заставила кровь. За то время, пока я находил во сне, город разросся и на месте моей смерти, пропитанном плотью и кровью, стоял большой особняк местного боярина. В подвале дома он убил любовника своей жены, и эта кровь пробудила меня ото сна. Я явился ему в виде обнаженного мужчины в огне, пообещав награду, если он принесет мне еще крови.

Мужиком он оказался крепким и, когда перестал орать во всю глотку и Бога звать, понял свою выгоду. Мы потолковали, боярин начал было важничать, мол он богатый, знатный, но я ему на несколько секунд сердце остановил. Само получилось. Зато вышло убедительно: два раза в неделю он лично ко мне холопа притаскивал, благо, их у него много оказалось.

А я начал силу чувствовать. Смог рассмотреть город, каждую душонку в нем, их мысли, чаяния. Постепенно начал предметы двигать в своем подвале силой мысли. А вот плоти у меня не было. А через два месяца понял, что могу предметы и в домах других людей перемещать.

Тут боярин обрадовался. Были у него враги, которых мы быстро убрали. На них бочки с пивом падали, ножи вдруг из рук вырывались. По городу молва плохая пошла, будто нечистая сила завелась. А я поприбавил слухов, убив в людных местах несколько горожан. Выбирал самых гнилых, чтобы Хозяину понравилось, все-таки его милостью я в этом мире оставался.

А мой боярин времени не терял. Объявил себя борцом с нечистью, ведьм всяких искал, знахарей вешал, крестные ходы объявлял. К нему народ и потянулся, а уж когда он «спас» пару людей от подстроенных мною опасностей, так в нем вообще защитника стали видеть и чуть ли не молиться. А уж где вера, там и деньги, и влияние, и почет. Позвал его к себе царь, велел при его покоях жить, чтобы защищать от нечисти всякой.

Тут уж он совсем заважничал, так что в следующую встречу пришлось еще раз ему сердце останавливать, чтобы показать, кто тут главный. Я меня появилась мечта: выбраться из подвала и обрести тело. Только, как сделать это, мне было неведомо, поэтому оставалось только силы копить, а для этого требовалась кровь. Так мы с боярином наш союз и продолжили. Я его соперников тихонько устранял, а он продолжал мне тащить холопов. Так лет пять шло.

А потом боярин потерял бдительность и сказал, что по его слову кто угодно помереть может. За кувшином вина сказал, в тесном кругу, но молва быстро разошлась. Люди быстро защитников забывают, да и не защищал он уж никого. Стали судачить, мол, он с нечистой силой водится. Вспомнили и что холопы у него иногда пропадают. А там уж и покатилось