– Страшного! В детской комнате состоит на учёте! Слышите?

Васечкин прислушался.

Издалека доносилось: «Хулиган! Хулиган! К нам едет хулиган!»

Слегка встревоженные друзья пошли дальше. И без того не очень весёлое настроение их ещё больше ухудшилось, причём настолько, что прозой они уже разговаривать не могли, а потому запели.

ВАСЕЧКИН. Зачем человеку каникулы?

Задумывался кто-нибудь?..

ПЕТРОВ. А человеку каникулы

Затем, чтоб отдохнуть!

ВАСЕЧКИН. Купание!

ПЕТРОВ. Гуляние!

ВМЕСТЕ. На катере катание!

ПЕТРОВ. Отличное питание!

ВМЕСТЕ. В любое время суток!

ВАСЕЧКИН. А тут одни задания!

ПЕТРОВ. Режим и назидания!

ВМЕСТЕ. И каждый день собрания!

ВАСЕЧКИН. Короче…

ВМЕСТЕ (вздыхая). Не до шуток!

ВАСЕЧКИН. Зачем человеку каникулы?

ПЕТРОВ. Чтоб каждый день кино!

ВАСЕЧКИН. А в лагере каникулы —

Мучение одно!

ПЕТРОВ. Подъём и умывание!

ВАСЕЧКИН. И по свистку купание!

ПЕТРОВ. Три раза в день питание!..

ВМЕСТЕ. Короче, не до шуток!

Сплошное ожидание.

ВАСЕЧКИН. С мамашами свидания…

Задания!

ПЕТРОВ. Собрания!

ВМЕСТЕ. В любое время суток.

Надо заметить, что, пока они пели, они продолжали идти вперёд, и с ними происходили следующие события.

На берегу моря, по которому шли Петров и Васечкин, возвышались песочные замки, над строительством которых трудились несколько малышей. Васечкин нагнулся было, чтобы помочь одному из них, но тот, испугавшись, отпрянул, и Васечкин, которого к тому же ещё нечаянно подтолкнул сзади заглядевшийся на что-то Петров, полетел прямо на замки, приведя их в состояние полной негодности. Малыши подняли страшный рёв, и Васечкин огорчённо двинулся дальше.

Когда же они шли по аллее, неожиданно подул ветер, и с Васечкина сдуло панаму. Васечкин погнался за ней, но панаму занесло на ветку растущего неподалёку дерева. Васечкин, встав на плечи Петрову, попытался было достать панаму, но опять же потерял равновесие, ухватился за ветку, ветка затрещала, и Васечкин вместе с Петровым и со злополучной веткой оказался на земле.

Васечкин сердито нахлобучил на себя панаму и, прихрамывая, двинулся дальше, как и Петров, совершенно не подозревая о том, что всё это время, с момента их появления в лагере, за ними неотрывно следили две пары внимательных глаз.

И чем дальше, тем всё большее выражение ужаса приобретали эти глаза, принадлежавшие… ну, разумеется, Бобкиной и Добкиной.

Тем временем ни о чём не подозревающие Петров и Васечкин, завершив наконец свой горемычный дуэт, завернули за угол и… буквально нос к носу столкнулись со своей классной руководительницей, учительницей французского языка Инной Андреевной.

– Инна Андреевна! – заорал обрадованный Васечкин. – Бонжур!

– Инна Андреевна! – вторил ему Петров. – Коман са ва?!!

От радости оба друга схватили несчастную Инну Андреевну за руки и закружили её так, что у неё всё поплыло перед глазами.

– Петров! Васечкин! – сумела произнести учительница, когда они остановились. – Фи донк! Жэ маль а ля тет! У меня голова кружится! Откуда вы взялись на мою голову!

– Как это откуда? – возмутился Васечкин.

– Мы отдыхать приехали! – солидно сказал Петров.

– А вот вы что здесь делаете? – спросил Васечкин.

– А, Инна Андреевна? – наступал Петров.

– Я тоже отдыхаю, – вздохнула Инна Андреевна. – Исполняю обязанности начальника лагеря.

– Понятно, – сказал Васечкин. – А ля гер, как а ля гер?

– Сэртэнман, – улыбнулась Инна Андреевна. – Разумеется. А как, кстати, ваш французский? Научились сажать капусту?

– А как же! – ухмыльнулся Петров.

Они переглянулись с Васечкиным, и оба загорланили уже известную нам по предыдущим историям народную французскую песню «Саве ву плантэ ле шу?» («Умеете ли вы сажать капус ту?»).

У Бобкиной и Добкиной, наблюдавших из-за кустов всю эту сцену, округлились и без того достаточно круглые от ужаса глаза, и они, не сговариваясь, помчались прочь.

– Трэ бьен! – сказала Инна Андреевна. – Я вами довольна. Молодцы!

Друзья просияли.

– Говорят, – сказал Васечкин, – к вам какой-то хулиган приезжает?

– Да ну? – испугалась учительница. – Этого только не хватало! Пойду узнаю!

– Да вы не бойтесь, Инна Андреевна, – сказал Петров. – Если что, мы поможем!

В пионерскую комнату, где всё ещё заседали члены совета дружины, влетели запыхавшиеся Добкина и Бобкина.

– Чрезвычайное происшествие! – закричала с порога Бобкина.

– Неожиданное известие! – поддержала её Добкина.

– Что, что такое? – Все вскочили.

А Бобкина и Добкина, не в силах сдерживаться, вдруг запели, перебивая друг друга, о том, что они видели собственными глазами. В основном, разумеется, о том, как вёл себя Гусь, причём пели они со всевозможными подробностями и преувеличениями.

ДОБКИНА. Чрезвычайное происшествие!

БОБКИНА. Неожиданное известие!

ДОБКИНА. Такой большой!

БОБКИНА. Глаза горят!

ДОБКИНА. А нрав! А поведение!

БОБКИНА. Колотит, дразнит всех подряд!

ДОБКИНА. Ломает…

БОБКИНА. Насаждения!

Я первая увидела!

ДОБКИНА. Я первая заметила!

БОБКИНА. Я умоляю, не кричи!

ДОБКИНА. Ты, Оля, просто вредина!

БОБКИНА. Сама ты, Оля, вредина!

(Изо всей силы наступает Добкиной на ногу.)

ДОБКИНА. А ну-ка, замолчи!

БОБКИНА и ДОБКИНА. Короче, ясно, это Гусь!

АЛИК. Ребята, я его боюсь!

АРТЁМ. Мы все с тобою, ты не трусь!..

ЛЁША. А встреча? Не успели.

АНТОН (подводя черту).

Он здесь уже, тем лучше!

Пусть!

Я вскоре за него возьмусь.

Ну, что за птица, этот Гусь,

Ведь не орёл же, в самом деле!

ДОБКИНА. В общем, жуткое происшествие!

БОБКИНА. Потрясающее известие!

ДОБКИНА. Привёз сообщника с собой…

БОБКИНА. И тоже хулигана!

ДОБКИНА. Их испугался бы любой.

БОБКИНА. Дерутся и горланят!