— Это было очень давно, те люди давно умерли. Как можно обвинять детей в преступлении, совершенном много веков назад их предками?

— Но закон…

— У любого правила бывают исключения, почему же мы не можем пересмотреть некоторые положения…

— Вы с ума сошли! Вы что, хотите повторения Катастрофы?!

— Но почему сразу же Катастрофы?

— Нет, не сразу. Сначала мы разрешим остаться на планете этим людям, среди которых, заметьте, есть совсем взрослый человек, потом прилетит еще кто-нибудь. Рано или поздно о том, что Земля жива, станет известно Системе Новых Миров. Сюда будут летать туристы, затем кто-нибудь захочет остаться. Лет эдак через тысячу Земля снова будет загрязнена и обезображена, появятся Запрещенные Технологии, а там уж и до Катастрофы недалеко.

— О нет!

— А что, если эти дети посланы на планету с определенной миссией?

— И кто их послал? Зеленые человечки? Перестаньте!

— Это дети! Какой вред они могут принести планете?

— Это дети предателей!

— Позвольте, откуда вы знаете, кто были их предки? Между прочим, задолго до Катастрофы с Земли улетели несколько сверхсветовых кораблей с переселенцами. Может быть, предки этих детей основали колонии где-то в Космосе и не имеют никакого отношения к предательству других землян.

— Выслать, и дело с концом!

— Уж лучше сразу убить, разницы никакой.

— Что вы себе позволяете? Мы не убийцы!

— Дети прилетели на спасательном катере! Вам это о чем-нибудь говорит? Скорее всего, с главным кораблем что-то случилось. Куда, по-вашему, мы должны их отправить?

Наконец, заметив, что эмоции стали ослабевать, Руфина призвала Коллегию к порядку.

— Уважаемые Учителя! Выслушав ваши выступления, я выношу на голосование следующее предложение. Учитывая то, что в контакт с прилетевшими мы уже вступили, предлагаю до принятия окончательного решения выяснить, что привело их на нашу планету.

По залу прокатился всеобщий вздох — смесь облегчения и досады, — но никто не стал возражать. Руфина удовлетворенно кивнула:

— Отлично! Голосуем!

Предложение набрало необходимое количество голосов, но все понимали, что это только отсрочило принятие другого, более важного решения.

— Мерлинда, вы не возражаете, если дети останутся пока в вашем доме? Мы можем разместить их в другом месте, но…

— Нет, нет, я не возражаю. У меня большой дом, это не создаст неудобств.

— Хорошо, тогда давайте обговорим кое-какие детали…

Через некоторое время специально созданная комиссия переместилась к дому Мерлинды.

Конрад молча стоял у окна гостиной. За его спиной чуть слышно переговаривались Магистры-Воины. Ни слова о сложившейся ситуации, обычный треп, как будто ничего особенного не происходило. Но Конрад знал, что каждый из его подопечных, как и он сам, думает сейчас об одном: «Что будет дальше?»

Советник-Воин перебирал в уме сказки, но не находил ни одной, подходящей к данному случаю.

«В конце концов, мы всего лишь исполнители, — подумал он. — Коллегия вынесет свое решение, а мы подчинимся ему».

Конрад оглянулся и посмотрел на малышку, мирно спящую в корзинке. Самой младшей из прилетевших детей было месяца два-три, не больше, и подходящего места для грудного ребенка в доме просто не нашлось. Конрад сам покормил ее молоком из погреба Мерлинды, проследил, совместимо ли оно с организмом девочки, проверил состояние ее здоровья.

«Что же с вами случилось? Откуда вы? И что теперь с вами будет?» — размышлял он.

Конрад имел уже достаточно высокий статус, чтобы понимать, какое решение может принять Коллегия. Скорее всего, большинство будет настаивать на депортации с планеты, пусть даже после оказания необходимой помощи. Это потребует более тяжелой работы проективных телепатов — ведь придется изменить больший объем памяти, чем обычно. Но что, если депортация окажется невозможной? Конрад снова взглянул на ребенка. Закон неумолим: никто из потомков людей, покинувших планету до Катастрофы, не имеет права на возвращение.

Снаружи послышались голоса, через мгновение несколько человек вошли в гостиную. Конрад предостерегающе поднял руку, показывая на спящего ребенка. Вошедшие замолчали, но девочка проснулась и тихонько заплакала. Воин наклонился к ней, осторожно убаюкивая, и прошептал:

— Не плачь, малышка, не надо. Ты уже в безопасности, все будет хорошо.

Едва заметным кивком головы он отдал распоряжение, и один из его подопечных вынес корзинку с ребенком в соседнюю комнату.

— Прошу прощения, что прервал вашу беседу, — сказал Конрад.

Как младший по иерархии, он представился первым, затем назвал своих подопечных. Вместе с Мерлиндой пришли Историк Луций, Генетик Святослав, Воин Леон и председатель Коллегии Лекарь Руфина.

Доклад Конрада не занял много времени. Разрешения на ментоскопирование у его команды не было, осмотр катера еще не проводился, так что выяснить удалось немного. Только имена детей и их приблизительный возраст.

— Если все спят, то можно начать ментоскопирование, — сказала Руфина.

— Полагаю, патрулю здесь больше делать нечего, — вмешалась Мерлинда.

— Леон? — Конрад вопросительно посмотрел на Учителя-Воина, которому предстояло изучить сознание прибывших.

Он не стал спорить с Учителем-Магом сам, тем более в присутствии главы ордена.

— Полагаю, вы несколько переоценили мои возможности, — мягко сказал Леон, обращаясь к Мерлинде. — Семеро — это слишком много для одного человека. Даже если вы мне поможете.

Мерлинда прикусила губу и пробормотала, что сожалеет о своих необдуманных словах.

Коллегия Учителей разрешала использовать ментоскопирование только в особых случаях, когда необходимо было установить истину. Эта процедура требовала не только больших затрат пси-энергии, но и огромных моральных сил. Нужно было копаться в чужих воспоминаниях, слой за слоем обнажая человеческую душу. Тот, кто этим занимался, как бы пропускал все через себя, испытывая те же чувства и становясь невольным соучастником другой жизни. Обычно эта тяжелая и неприятная работа доставалась Воинам.

Осмотр катера поручили Дику и Ван Ша Ли. С помощью бортового компьютера можно было узнать, где находится главный корабль. Остальных Леон распределил так, чтобы каждому Воину помогал кто-то из Учителей.

Конрад не удержался и спросил:

— А что потом?

Почему-то он был уверен в том, что депортировать детей они не смогут. Но как тогда поступит Коллегия?

Ему ответила Руфина:

— Не знаю. Никто не знает. Надеюсь, что мы сможем принять правильное решение.