Верзила заорал:

– Космическая болезнь! Ты, тупица с внутренних планет, я мог еще ребенком переносить такие перегрузки, какие тебе и теперь не снятся! – Он ткнул пальцем в стену, сделал медленное сальто, снова коснулся стены и повис в полуфуте от пола. – Попробуй что-нибудь подобное, когда почувствуешь себя мужчиной.

Помощник пилота улыбнулся:

– Да, в эту полупинту немало хлама напихано, а?

Верзила мгновенно вспыхнул.

– В полупинту! Слушай, приятель… – закричал он, но Дэвид сжал его плечо, и маленький марсианин проглотил остаток предложения. – Поговорим на Венере, – мрачно закончил он.

Продолжая улыбаться, Тор вслед за пилотом отправился в рубку в носу корабля.

Верзила, чей гнев немедленно угас, с любопытством спросил у Дэвида:

– Послушай, что за усы! Никогда таких больших не видел!

Счастливчик ответил:

– Венерианский обычай, Верзила. На Венере их отращивают практически все.

– Неужели? – Верзила пальцем погладил губу. – Интересно, как я с ними смотрелся бы?

– С такими большими? – Счастливчик улыбнулся. – Они закрыли бы тебе все лицо.

Он увернулся от кулака Верзилы, и в этот момент пол дрогнул под их ногами и «Чудо Венеры» оторвалось от космической станции. Судно пошло по сокращающейся спирали, которая приведет их вниз, на Венеру.

Судно набирало скорость, и Старр ощутил, как спадает долго державшееся напряжение. Его карие глаза приобрели задумчивое выражение, а лицо расслабилось. Он был высок и выглядел хрупким, но под обманчивой тщедушностью скрывались стальные мускулы.

Жизнь уже дала Дэвиду в избытке и хорошего, и плохого. Еще ребенком он потерял родителей во время пиратского нападения вблизи Венеры, к которой сейчас приближался. Его вырастили ближайшие друзья отца, Гектор Конвей, нынешний глава Совета Науки, и Августас Хенри, возглавляющий секцию в той же организации.

Старр воспитывался и учился с единственным намерением: когда-нибудь стать членом Совета Науки, функции которого и влияние делали его наиболее известной организацией в Галактике.

Всего лишь год назад, после окончания академии, он стал полноправным членом этой организации и посвятил себя целиком усовершенствованию человека и защите его от врагов цивилизации. Он стал самым молодым членом Совета и, вероятно, останется таковым еще долго.

Но он уже выиграл свои первые сражения. В пустынях Марса и среди тускло освещенных скал пояса астероидов он встретился с преступниками и победил их.

Но война с преступностью и злом – не мимолетный конфликт, и теперь на Венере начали происходить неприятности, вызывавшие особое беспокойство, потому что их причина была совершенно неясна.

Глава Совета Гектор Конвей ущипнул себя за губу и сказал:

– Я не знаю, заговор ли это сирианцев против Солнечной Конфедерации или просто бандитизм. Наши тамошние люди считают дело серьезным.

Дэвид спросил:

– Послали туда кого-нибудь из наших уполномоченных по улаживанию конфликтов? – Он недавно вернулся из пояса астероидов и слушал с беспокойством.

Конвей ответил:

– Да. Эванса.

– Лу Эванса? – переспросил Счастливчик, и его темные глаза осветились радостью. – В академии мы жили в одной комнате. Он хорош.

– Да? Венерианское представительство Совета потребовало его отзыва и расследования по обвинению во взяточничестве.

– Что? – Старр в ужасе вскочил на ноги. – Дядя Гектор, это невозможно.

– Хочешь полететь туда и взглянуть сам?

– Я?! Мы с Верзилой вылетим, как только будет готов «Метеор»!

И вот теперь Дэвид задумчиво наблюдал в иллюминатор последнюю стадию полета. Ночная тень накрыла Венеру, и уже в течение часа видна была только чернота. Огромное тело Венеры закрыло все звезды.

Но вот они вновь на солнечной стороне, и в иллюминатор видно только серое. Теперь они слишком близки к планете, чтобы видеть ее целиком. Они даже слишком близки, чтобы разглядеть облака. В сущности, они уже внутри облачного слоя.

Верзила, только что прикончивший большой сандвич с цыпленком и салатом, вытер губы и сказал:

– Великий космос, не хотел бы я вести корабль через эту грязь.

Крылья корабля выдвинулись, чтобы использовать атмосферу, и в результате характер движения изменился. Чувствовались удары ветра, корабль слегка опускался и поднимался под их порывами.

Космические корабли не могут двигаться в плотной атмосфере. Поэтому планеты типа Земли или Венеры, окруженные густой атмосферой, требуют космических станций. К ним причаливают корабли из глубокого космоса. От этих станций каботажные суда с выдвигающимися крыльями переносят пассажиров через предательскую атмосферу на поверхность.

Верзила, который с закрытыми глазами мог провести корабль от Плутона до Меркурия, потерялся бы при первых признаках атмосферы. Даже Дэвид, который во время обучения в академии пилотировал каботажные суда, не взялся бы за это дело в плотных, все закрывающих облаках.

– До того как первые исследователи высадились на поверхности Венеры, земные наблюдатели видели только ее облака. О самой планете они тогда ничего не знали.

Верзила не ответил. Он заглядывал в целлофлексовый контейнер, проверяя, не завалялся ли там еще один сандвич.

Счастливчик продолжал:

– Они даже не могли определить, с какой скоростью вращается Венера и вращается ли вообще. Не знали состав венерианской атмосферы. Знали, что в ней есть двуокись углерода, но до конца второго тысячелетия астрономы считали, что в ней нет воды. Когда стали высаживаться с кораблей, человечество обнаружило, что это совсем не так.

Он замолчал. Вопреки собственному решению, мозг Старра вновь и вновь обращался к зашифрованной космограмме, которую они получили во время полета, когда Земля осталась в десяти миллионах миль позади. Космограмма была от Лу Эванса, которому он сообщил, что направляется к нему.

Ответ был короткий, резкий и ясный. Он гласил: «Держись подальше!»

И все! Не похоже на Эванса. Для Дэвида это послание означало неприятности, большие неприятности, так что он не стал «держаться подальше». Напротив, он увеличил ускорение корабля до предела.

Верзила говорил:

– Странно подумать, что когда-то люди все теснились на Земле. Не могли с нее улететь, как бы ни старались. Ничего не знали ни о Марсе, ни о Луне, ни о чем. У меня от этого мурашки по коже.

Именно в этот момент они пересекли облачный барьер, и даже мрачные мысли Старра рассеялись при виде открывшегося зрелища.

Оно было неожиданным. Только что они были окружены непроницаемым молочным туманом; в следующее мгновение вокруг был только прозрачный воздух. Внизу все купалось в ясном, жемчужном свете. Наверху колыхалась серая масса облачного слоя.